Мы обогнули покрытый гравием бугор и оказались на краю широкой лошины, защищенной с другой стороны высоким утесом. Два десятка кострищ чернели на подметенной земле, и вокруг каждого тесным кольцом сидел Народ, пара сотен в общей сложности, с узлами скудной еды и пожитков. Лица у многих были безжизненны от потрясения, кто-то горбился от горя, а кто-то с остервенением точил оружие, уже сверкавшее на солнце. Мрачное уныние старухи контрастировало с чистым неверием ребенка, которого она прижимала к груди. Я спросила себя, где его мать.

– Люди Гор, – обронил мужчина, приведший нас сюда. – Они спускаются с высот, оттесняют нас, убивают и жгут, где только могут.

– Мы должны поговорить с вашим вождем. – Джилмартен не скрывал своего беспокойства.

– У них нет вождя в том смысле, как ты это понимаешь, – сказала я солуранину. – Где люди, которые руководят у вас охотой? И как насчет целителей?

Дарни поморщился.

– Зару нужен целитель, если ничего другого мы здесь не добьемся.

– Знаю. – Я подавила досаду. – Целители или следопыты могли бы нам рассказать, где нападают горцы. У кого-нибудь есть карта?

Оба мага покачали головами, но Сорград оторвался от своих мыслей.

– Я неплохо знаю окрестности.

– Где бы нам найти целителя? – спросила я мужчину.

– Вон там. – Он указал на каменный выступ, нависавший, как карниз, над широкой и неглубокой пещерой.

Мы пробирались через плотное сборище, и волнение расходилось кругами, когда люди замечали Грена и Сорграда, чьи белокурые головы резко выделялись среди разных оттенков рыжего и каштанового. Повсеместный шепот был явно недружелюбным. Народ, который прибыл с нами, ушел к своим родным, и отовсюду раздавались дерзкие вопросы. Я ободряюще улыбнулась Сорграду, но он продолжал хмуриться. Атмосфера сгустилась от напряжения, которое быстро вытесняло апатию разгрома. Возможно, у Лесных жителей нет признанных вождей, но они могли быстро объединиться для самосуда над Греном и Сорградом.

Устрашающая масса людей покоилась в грязных одеялах на широком уступе под карнизом. Зеленые припарки и странно окрашенные повязки покрывали раны на руках и головах. Две горсти мужчин и женщин ходили среди распростертых фигур, поднимали им головы, давая что-то пить из деревянных чашек, или вкладывали в рот жевательные шарики из плотно свернутых листьев. Один из целителей стоял на коленях возле седовласой женщины с льняной повязкой на глазах.

– Еще работа для нас, Бера? – спросил он, чуть улыбнувшись. Старая кровь чернела на его тунике и запеклась вокруг ногтей.

– Это Харайл, – кивнул наш проводник. – Рана на ноге для тебя и загадка для всех остальных, – сообщил он целителю.

Узара, хромая, вышел вперед, и Харайл сразу сосредоточился на испачканной повязке мага.

– Дай мне посмотреть.

Опираясь на костыль, Узара неуклюже расшнуровал бриджи. Он стиснул зубы, когда Харайл осторожно сдвинул грязное полотно. Синяк приобрел тошнотворный зеленовато-лиловый цвет и охватывал почти все тощее бедро мага, а рана выглядела зловеще: опухшая и воспаленная, она сочилась желтым гноем. Я считала, Узаре повезло, что удар оказался скользящим; в конце концов, если б была сломана кость, нам бы пришлось куда тяжелее. Но теперь я не стала бы так утверждать. Маг все равно может потерять ногу, а заражение вполне способно его убить.

Харайл быстро заговорил с круглолицей женщиной вдвое толще меня. Она налила в миску воды из чайника, висевшего над бездымным костерком, и кинула туда же щепотку трав из мешочка на поясе. Когда женщина подошла к нам, я поняла, что она шепотом напевает целебную песню Ориал. Харайл рассеянно засвистел, подхватывая припев, и теплой душистой водой начал смывать гной.

– Из-за синяка она выглядит хуже, чем есть.

Узара ссутулился и потер дрожащей рукой лицо – такой несчастный в спущенных до колен штанах и неопрятной рубахе под грязной мантией. Испытывать свою магию в более широком мире, конечно, интересно, подумала я, но этот маг будет страшно рад снова очутиться в безопасности на своем спрятанном острове. Вопрос только – с одной ногой или двумя.

– У нас есть травы, и мы можем сделать припарки, чтобы ускорить заживление, – продолжал Харайл. – Еще можем притупить боль, но ты должен отдыхать, чтобы твое тело поправилось.

– Все будет хорошо, Зар, – быстро сказал Дарни, когда маг, болезненно морщась, натягивал штаны. – Ну а теперь – где на вас напали и сколько их было?

Старик с жесткими белыми волосами вокруг лысой макушки и худым острым лицом протолкался мимо Беры.

– Что ты знаешь о буре, разразившейся над нами?

– Это Апак, – поспешно вставил Бера. – Старейший из следопытов.

Старика поддерживали две горсти людей, так же настойчиво ждущих ответов.

Дарни глянул на него с бессознательным высокомерием.

– Я – агент Верховного мага Хадрумала Планира Черного. Узара – его доверенный маг, а Джилмартен – маг Солуры, путешествующий с нами.

Его тон прекратил дальнейшие расспросы, но Джилмартен торопливо поклонился.

– Маги, которых надо винить за это бедствие? – Засунув большие пальцы за пояс, Апак в полной мере вернул Дарни его надменность. – Мы знаем, что Людей Гор поддерживает магия, это несомненно.

– Могу вас заверить, их заклинания – не наша работа.

Я с облегчением услышала, что здоровяк умерил тон, но Апак только фыркнул.

– А вы трое что скажете?

И он, и те, что стояли за его спиной, глядели твердо и недоверчиво. Грен рядом со мной зашевелился, открыто реагируя на ощутимую враждебность, исходившую со всех сторон.

– Мы надеялись торговать в Западных Пределах, – сдержанно ответил Сорград с явственным выговором Кола. – Нас бесцеремонно выгнали из гор и преследовали, чтобы убить. – Он показал на Узару и на всех нас, облаченных в перепачканные кровью несвежие одежды, сохраняя спокойствие под тяжестью обвиняющих взглядов.

– Что хотят от нас Люди Гор? – взорвался Апак, выплескивая на нас долго сдерживаемую досаду. – Почему мы – беглецы в диком лесу, который должен нас укрывать? – Он стрелял словами, избрав нас своей мишенью. Лесной акцент искажал его беглый тормалинский. – Мы пасли своих ослов в предгорьях, пока трава была сочной. Женщины собирали травы, остальные охотились на лисиц или зайцев. Мы поставили наши суры в привычных местах; горцы уже увели свои стада на верхние пастбища и работали на рудниках, но некоторые всегда спускаются к Лесу, чтобы обменять металлические и гончарные изделия на деревянные и травы. – Гнев на лице Апака сменился недоумением. – Когда мы увидели этих людей, мы не подумали ничего плохого, но они несли с собой мечи и копья, и было их в два раза больше, чем нас. Они обозвали нас ворами и паразитами, кричали, что мы охотимся на их землях и крадем их меха. Они сожгли наши суры, сломали все, что могли сломать, а остальное пошвыряли в огонь. Они надругались над нашими женщинами, а тех, кто сопротивлялся, секли до крови. – Он захлебнулся жгучей яростью. – Мы охотимся на тех склонах летом, до и после Солнцестояния, но с радостью оставляем их, когда кончается сезон. Горцы спускаются с высот, а мы еще до снегов уходим на юг. – Он умолк, всматриваясь в какое-то дурное воспоминание. – Мы бежали, что мы еще могли сделать?