Стаканчик оказался в руке молодого человека. Он только-только успел открыть рот для возражений, когда в моей руке очутилось то же самое.

– Да нет, это гораздо лучше того, что мы тогда пили! А ну, немедленно, как ты умеешь!

Проглотив залпом порцию примерно в сто тридцать грамм, южанин попытался выдавить из себя осмысленную фразу:

– Но…

Но атака была еще далека от завершения. Мои голосовые связки работали на полную мощность:

– Ага!!! Я же говорил: такого здесь не делают! Самая лучшая водка, даю тебе слово! Не какая-нибудь хатегатская подделка! Ну, сознайся, что такого никогда не пивал! Умоляю!!!

– А…

– Нет, нет и нет!!! Даже и не вздумай, Рашшид! Платить в трактире буду я! Это не обсуждается! Кстати, ты правильно сделал, что подстриг бороду! Так тебе идет даже лучше!

– Да я…

– Но трактир!!! Мы же собирались в трактир!!!

Я мертвой хваткой вцепился в рукав его халата и рванул на себя. Собеседник устоял на ногах, но лишь моими усилиями.

– Трактир…

Все, пора завершать атаку. Я выпустил чудом не оторвавшийся рукав и деятельно завертел головой, вглядываясь в дома, где едальных заведений отродясь не было.

– Где же трактир? Я помню, что здесь он был. Может быть, там?

Уголком глаза я глянул на стражников. Те, по всей видимости, знали моего визави по имени и откровенно наслаждались сценой.

За спиной послышались осторожные, но быстрые шаги. Удаляющиеся, как и ожидалось. Выждав, когда группа молодых людей завернула за угол (судя по звукам), я позволил себе оглянуться и очень громко удивиться:

– Куда же они делись? О, вспомнил, трактир вон на той улице! Так они, должно быть, побежали впереди нас. Рашшид всегда торопыгой был. Вперед!!!

Мы бодро зашагали по направлению к порту. Разумеется, я махнул рукой на гильдию.

Только у борта «Альбатроса» Тарек позволил себе ухмылку:

– Ну ты даешь, командир! Такому меня не учили.

– Меня тоже. Но, знаешь ли, один знаменитый стратег сказал: «Удивить – значит победить». Все, в гильдию сегодня не пойдем. Рискованно.

Хотя из этой прогулки мы вышли без потерь, но и прибыли не было никакой. Синит тоже вернулся с нулем. Ладно, делать нечего. Завтра идем на свой страх и риск на Юг.

Сцена, которую я видеть никак не мог

– Кто это был?

– Да я впервые его видел! Понятия не имею!

– Он тебя принял за другого, это ясно. А за кого?

– Говорю тебе, не знаю. К тому же он пьян.

– А я думаю, что не пьян, а… того… поврежден в уме. Ты видел его глаза?

– Точно. Опасный человек. Куда только стража смотрела?

– Положим, этот тип ничего такого не сделал.

– Неужели он тебе налил настоящей водки?

– Ручаюсь. Очень крепкая. Правду сказать, меня уже ноги нетвердо держат.

– А ты заметил, как странно он говорил?

– Так он с Севера.

– Похоже, да не совсем. У него северный акцент и вправду есть, но еще какой-то накладывается. А какой – не знаю.

– Я знаю: горский. К отцу как-то прибыл один горец, у того был похожий выговор.

Наутро наш корабль уже пенил носом волны Великого океана, держа курс на юго-запад (нам нужно было обогнуть мыс). Разгулялась зыбь, поэтому вахтенный помощник задействовал «Гладкую воду» – разумеется, через амулет.

И с утра же Сарат, явно восстановившийся, подошел ко мне с необычным выражением лица.

– Командир, есть новости.

Тут и думать не надо: наверняка он связался по радио с домом.

– Выкладывай.

– Вот.

На руке у меня оказался листик с радиограммой. Я развернул его и прочитал: «Я была права в отношении двоих. Третий нет. Моана».

Несмотря на корявость сообщения, мне все было ясно, а посторонний ничего бы не понял. Но Сарат не относился к посторонним.

– Так, дружище. Честно тебе скажу относительно тех двоих: это закономерность, да и жена тебе то же скажет. Отсюда могут быть последствия.

Ответная фраза была наполнена мрачностью:

– Мне кажется: если это не случайность, то ты – угроза стабильности.

Порыв ветра тонко взвыл в снастях. Мне подумалось, что при такой погоде наш разговор – мы разговаривали, разумеется, на баке и стояли с подветренной стороны – подслушать весьма трудно. Можно было говорить почти открыто.

– Да уж. Как понимаю, в этом возрасте прикинуть силу будущего мага невозможно?

– Я спрашивал у жены. Говорит, сейчас даже ей не под силу. Вот когда им будет, скажем, лет пять… да и то… Ну а чем позже, тем легче это сделать. Обычно к двенадцати годам уровень способностей может оценить даже бакалавр. Но я подумал: а ведь мы с Моаной не одни такие… ну, ты понимаешь. Арзана еще, Шахур…

– Думал. Уже думал. Тут, правда, есть одно обстоятельство. Я не вечен, сам знаешь. Когда меня не будет, этот источник исчезнет… я так полагаю.

В голосе Сарата появился сарказм:

– Ах, какая радость! Ты что, не понял, что сказал? У Академии есть в этом случае прямой резон сделать так, чтобы ты умер как можно быстрее.

– Значит, надо вести себя так, чтобы они об этом не узнали. Тут другое интересно: если Моана смогла обследовать моего сына, значит, или мои… свойства он вообще не унаследовал, или они проявятся потом. В это я, впрочем, не верю.

– Об этом я не подумал. Ты прав. Но, знаешь ли, оно и к лучшему. Имею в виду, что он будет обычным человеком. Безопасней для него…

Тут в голосе у весьма почтенного снова прорезались ирония и насмешка:

– …впрочем, нет. Обычным человеком ему не быть. Если ты его научишь хотя бы половине того, что знаешь сам…

– Шутки в сторону. Вернемся к детям. Ну-ка, поправь меня, если сможешь. Как представляю, распространение сведений о том, как делать детей… такого сорта, нам совершенно не нужно. Значит, эта информация станет достоянием лишь узкого круга. Ты правильно сказал: Шахур и Арзана, ну еще Торот… с кем-нибудь. На сегодняшний день все. Ну, родятся у вас, скажем, с два десятка магов. В масштабах Маэры – капля воды на дне кувшина. Заметь: еще не факт, что твои внуки унаследуют те же способности. Да нет, что я говорю: наверняка не унаследуют – то есть без моей помощи, конечно.

– Да-а-а… Совершенно уверен, что моя Моана уже проанализировала все это. О, вот еще. Я же все-таки магистр магии жизни, пусть даже не из первых. Подумалось мне: интересно, твоя кровь обладает теми же свойствами негации? Проверить бы надо.

– Честно говоря, у меня нет ни единой идеи на этот счет.