5. По тому же поводу Гунтрамн произнес множество колкостей в адрес епископа Теодора. «Если бы Теодор пришел на собор, – заявил король, – его бы снова отправили в изгнание. Мне хорошо известно, – продолжал он, – что именно он способствовал убийству моего брата Хильперика, и он совершил это, вступив в сговор с данными людьми»[196]. Если мне не удастся отмстить за смерть Хильперика, прежде чем кончится год, я не вправе считать себя мужчиной».

Вот что я ответил ему: «Кто погубил Хильперика, как не его порочность и твоя молитва? Он вел себя необычайно вызывающе и строил тебе множество козней, ставших причиной его смерти. Кроме того, позволь мне поведать тебе, что я недавно видел во сне. Мне привиделся Хильперик с бритой тонзурой, как будто его рукополагали в епископы. Я видел, как его возводили на совершенно неукрашенный трон, покрытый простым черным покрывалом. Перед ним размещались зажженные лампы и свечи».

«Вот что я тебе скажу, – ответил король. – Я тоже видел сон, предвещавший смерть Хильперика. Три епископа привели его ко мне, закованного в цепи. Это были Тетрик[197], Агрикола[198] и Ницетий, епископ Лиона[199]. Двое из них сказали: «Мы просим вас освободить его от цепей, задав ему хорошую порку». Епископ Тетрик с горечью возразил им. «Вам не следует этого делать, – заявил он. – За грехи этого человека следует бросить в пламя». Так они продолжали спорить в течение долгого времени. В стороне от них я заметил котел, где бурно кипела вода, поскольку под ним развели огонь. Бедного Хильперика схватили, переломали ему руки и ноги и бросили в котел. Увидев, что происходит, я заплакал. Его тело распалось на отдельные части и растворилось в кипящей воде, так что вскоре от него не осталось и следа».

Нам же оставалось только удивляться словам короля, но тут трапеза подошла к концу, и мы поднялись со своих мест.

6. На следующее утро король Гунтрамн отправился на охоту. Когда он вернулся, я привел к нему для аудиенции Гарахара, графа Бордо[200], и Бладаста. Как я рассказывал вам раньше, они искали убежища в церкви Святого Мартина, потому что принадлежали к окружению Гундовальда. Сначала, когда я попытался вступиться за них, мне не сопутствовал успех. Тем не менее я продолжал продвигаться в этом направлении.

«Выслушай меня, всемогущий король, – заявил я. – Меня послал мой господин. Какой ответ мне нужно передать ему, тому, кто послал меня, если я вижу, что ты отказываешься ответить мне?» Удивленный моими словами Гунтрамн спросил: «Кто твой господин, кто послал тебя?» Улыбаясь, я ответил: «Мне велел прийти к тебе святой Мартин».

Тогда король приказал привести этих людей. Как только они появились, он стал упрекать их за то, что они часто нарушали клятвы и совершили предательство. Он также называл их вероломными хитрыми лисами. Но затем он вернул им свою милость и отдал то, что у них отняли.

7. Наступило воскресенье, и король отправился в церковь, чтобы послушать мессу. Мои коллеги-епископы и другие духовные лица в качестве подарка передали служение Палладию. Как только он начал Benedictus[201], король спросил, кто это такой. Когда королю сказали, что службу ведет Палладий, он страшно разгневался.

«Разве может этот человек, всегда проявлявший неверность по отношению ко мне, теперь произносить передо мной священные слова? – закричал он. – Я немедленно покидаю церковь, не хочу слышать, как мой враг проповедует!» Сказав это, он собрался выйти. Остальные епископы страшно обеспокоились тем, как унижают их коллегу.

«Мы же видели, как он сидел за твоим столом, – заметили они. – Мы также видели, как ты получал благословение, прикладываясь к его руке. Почему же теперь ты, король, с презрением отнесся к нему? Если бы мы знали, что ты так ненавидишь его, то выбрали бы какого-нибудь другого епископа совершить службу. Поскольку он уже начал, позволь ему провести мессу. Если же ты по-прежнему не расположен к нему, поговорим об этом позже, в соответствии с каноном».

Тем временем глубоко обиженный епископ Палладий удалился в ризницу. Король велел привести его оттуда снова, и он продолжил службу. Затем Палладия и Бертрама пригласили присутствовать за столом короля, но они начали ссориться, обвиняя друг друга в прелюбодеянии и распутстве, рассказывая друг о друге небылицы.

Большинство присутствующих подумали, что они просто шутят, но другие, более мудрые, опечалились, увидев, как среди епископов Господа разрастаются посеянные дьяволом семена. Когда они покинули короля, то заверили друг друга в том, что предстанут перед собором, который должен был состояться 23 октября.

8. Снова случились знамения. В северном небе видели лучи света (полярное сияние. – Ред.), хотя на самом деле это происходило и раньше. Видели, как вспышка молнии рассекла небеса. На деревьях распускались цветы, это был пятый месяц года.

9. Затем король направился в Париж и там в присутствии всех сказал: «Когда мой брат Хильперик умер, мне сообщили, что у него остался сын. По просьбе матери те, кто несли ответственность за его воспитание, попросили меня принять его из священной купели в Рождество. Они не прибыли, затем сделали второе предложение, чтобы его крестили в воскресный день Пасхи. Но и в этот день они не представили младенца. После этого последовало третье предложение, что он предстанет в День святого Иоанна Крестителя. И снова его не было. Теперь они обязали меня оставить мой дом в столь жаркую погоду. Я пришел, но мальчика продолжают прятать от меня, и я его не видел. Так что я могу сказать, что в их просьбе ничего нет серьезного. Я даже начинаю думать, что он сын одного из моих лейдов (лейд – свободный франк или королевский дружинник. Здесь – второе значение слова. – Ред.).

Если бы он действительно был членом моей собственной семьи, его наверняка представили бы мне. Вы должны знать, что я не признаю его, пока не получу несомненные доказательства, свидетельствующие в его пользу».

Услышав это, королева Фредегунда собрала первых людей королевства своего мужа. Прибыли три епископа и порядка трех сотен самых знатных людей. Все они поклялись, что отцом мальчика является король Хильперик. Так положили конец подозрениям короля Гунтрамна.