19. Время от времени аббата Дагульфа осуждали за совершенные им преступления, признавая виновным за большое количество краж и убийств и нередкие прелюбодеяния. Однажды он испытал вожделение к жене человека, жившего по соседству, и вступил с ней в половую связь. Потом стал размышлять, как бы ему извести мужа своей любовницы, жившего на земле, принадлежавшей монастырю. Не выдержав притеснений, тот поклялся, что аббат дорого заплатит, если снова приблизится к его жене. Однажды ему случилось на некоторое время покинуть дом, и аббат пришел ночью вместе с одним из своих священников, и их впустили в дом женщины.

Они долго сидели и пили, пока совсем не опьянели, затем они легли все вместе в одну постель. Когда они спали, муж вернулся домой. Он поджег солому, взял свою секиру и убил их обоих. Пусть эта история станет предупреждением для всего духовенства, чтобы оно не нарушало канонические законы и не искало общества женщин для непотребных сношений. И канонические законы, и Священное Писание запрещают подобные отношения, за исключением женщин, на которых не может падать подозрение.[208]

20. Тем временем наступил день собора, и по повелению короля Гунтрамна епископы собрались в городе Маконе. Фаустиан, назначенный епископом города Дакса по настоятельной просьбе Гундовальда, был смещен при условии, что Бертрам, Орест и Палладий, давшие ему благословение, станут снабжать его едой и платить ему сто золотых монет каждый год.

Ницетий, мирянин, занял место епископа в этом городе. Урсицин, епископ Кагора (Каора), был отлучен от церкви, потому что открыто признался, что приветствовал Гундовальда. Объявили, что он должен нести покаяние в течение трех лет и все это время воздерживаться от стрижки волос и бороды, не есть мяса, не пить вина. Более того, он не должен служить мессу, посвящать в духовный сан, освящать храмы и священный елей, а также причащать. Однако он мог по-прежнему заниматься повседневными делами церкви.

На этом соборе выступил некий епископ, заявивший, что женщину нельзя называть человеком. Потом он все же согласился с доводами других епископов и успокоился. Поскольку в священной книге Ветхого Завета в самом начале, там, где Бог создал человека, говорится: «Мужчину и женщину сотворил их, и благословил их, и нарек им имя: человек» (Быт., 5: 2).

Точно так же наш Господь Иисус Христос назван сыном человеческим, хотя Он был сыном Девы Марии, то есть женщины. Когда Он готовился претворить воду в вино, Он сказал Ей: «Что Мне и Тебе, Жено?» (Ин., 2: 4). Эти доводы были поддержаны многими другими свидетельствами, поэтому заявлявший больше не произнес ни слова.

Претекстат, епископ Руана, прочел перед своими собратьями епископами молитвы, сочиненные им во время изгнания. Некоторые из присутствующих их приняли, другие критиковали, потому что Претекстат придавал слишком мало значения литературной форме. Традиционно священник ценился за слог, манеру выражения.

Возникла большая ссора между слугами епископа Приска[209] и герцога Леодегизила. Чтобы уладить дело миром, епископ Приск пожертвовал немалую сумму денег.

В то время король Гунтрамн настолько серьезно заболел, что некоторые думали, что он никогда не поправится. Мне кажется, что такова была воля Божья, поскольку он собирался отправить в ссылку многих епископов.[210]

Епископ Теодор вернулся в свой город, получив шумное одобрение всей своей паствы.

21. Во время этого совета король Хильдеберт и его вельможи собрались в поместье в Беслингене[211], находившемся посреди Арденнского леса. Там королева Брунгильда пожаловалась всем вельможам, что ее дочь Ингунду по-прежнему удерживают в Африке (провинции Северной Африки (Африка Проконсульская, Нумидия и Мавретания), современный Тунис, север Алжира и Марокко, в это время были уже полвека как освобождены войсками Восточной Римской империи. – Ред.), но практически не получила поддержки.

Затем рассмотрели дело, выдвинутое против Гунтрамна Бозона. Несколькими днями ранее умерла бездетная родственница его жены. Ее похоронили в церкви, находившейся рядом с Мецем, вместе с огромным количеством золота и украшений. Случилось так, что вскоре после этого отмечали праздник святого Ремигия, проводившийся в первый день октября.

Огромная толпа местных жителей отправилась из города вместе со своим епископом[212], их сопровождал герцог и городская знать. Тем временем слуги Гунтрамна Бозона направились к церкви, где похоронили женщину, и вошли внутрь. Войдя туда, они заперли двери, вскрыли гробницу и сняли с мертвого тела столько драгоценных вещей, сколько могли унести.

Находившиеся поблизости двое монахов услышали шум и увидели в церкви людей. Подойдя к дверям, они попытались войти внутрь, но им не дали. Тогда они сообщили о происшедшем епископу и герцогу. Тем временем слуги, взяв захваченное, вскочили на лошадей и бежали. Однако, опасаясь, что их схватят и сурово накажут, они вернулись в церковь, положили вещи на алтарь, но, боясь снова выйти, стали кричать: «Нас послал Гунтрамн Бозон!»

Чтобы расследовать происшествие, Хильдеберт созвал следственную комиссию в упомянутом мной поместье. Бозона допросили, но он не смог ничего произнести в свое оправдание, а затем тайно бежал. У него отобрали всю собственность, которую он получил в Клермоне в дар из казны, а также и то, что он незаконно отобрал у ряда людей.

22. Именно в этот год умер Лабан, епископ Оза. Его сменил мирянин Дезидерий, несмотря на то что король поклялся, что никогда не назначит епископом человека из мирян. «О, на что только ты не толкаешь алчные души людей, проклятая золота жажда!»[213]

Вернувшись домой, Бертрам заболел лихорадкой. Он призвал дьякона Вальдона, которому при крещении также дали имя Бертрам, передал ему власть над епископством и возложил на него ответственность за выполнение всех условий его завещания и раздачу пожертвований. Как только Вальдон ушел, Бертрам умер.

Дьякон тотчас вернулся обратно и затем поспешил к королю с подарками при полной поддержке городских жителей, но не получил ничего. Король издал документ, повелевая посвятить в духовный сан в качестве епископа Гундегизила, графа Сента, по прозвищу Додон, что и было сделано. Поскольку большинство духовенства Сента, с молчаливого согласия Бертрама, направило в собор письменную жалобу на своего епископа Палладия, стремясь унизить его, то после смерти Бертрама Палладий жестоко наказал их и обложил штрафом.