Она подошла к буфету и, осторожно перебирая по нему руками, нашла спичечный коробок. Зажгла спичку. Крошечный огонек вспыхнул и быстро погас, но Рейчел успела разглядеть старый медный подсвечник, в котором торчала наполовину обгоревшая свеча. Стоя спиной к двери, она чиркнула другой спичкой и на этот раз поднесла огонек к фитилю свечи. Его кончик занялся пламенем, которое сначала ослабело, а потом, когда воск расплавился и подпитал его, взвилось ярким ровным язычком. Рейчел повернулась со свечой в руке и подняла ее повыше. В ярде от ее ног с одной стороны и в ярде от ног Гейла с другой зияла открытая пасть колодца, три фута в поперечнике. Если бы она тогда, от порога, сделала второй шаг, то упала бы в эту яму. Глубина колодца – двести футов. В нем двадцать футов воды – этот уровень сохранялся все три года, за которые пересохла половина колодцев страны. Вот он, между ней и Гейлом, черный, как смерть, старый колодец Уэлл-Корнер, вырытый четыреста, пятьсот, а может, и шестьсот лет назад для того, чтобы обеспечивать людей и домашних животных питьевой водой. Мысли Рейчел остановились, зацепившись за край разверстой ловушки.

Рука ее застыла, словно слившись воедино с воском и медью. Она потрясенно смотрела на Гейла. Он на мгновение оцепенел, ответив ей таким же взглядом, а потом медленно, осторожно обошел колодец. Взяв свечу, Гейл поставил ее на буфет и обнял Рейчел.

Они стояли, прижавшись друг к другу, ничего не говоря и почти не дыша. Побывав на волосок от смерти, они с невероятной силой ощущали сладость жизни.

Наконец Гейл приподнял лицо Рейчел и поцеловал ее. Его щеки были мокрыми, и это тронуло ее до глубины души. Она сама не плакала, а ведь опасность грозила ей, а не ему. Сердце ее сжалось от боли, когда она представила, какие звуки он услышал бы в темноте, сделай она тот роковой шаг: ее отчаянный крик, затихающий в недрах колодца, а потом всплеск воды – далекий, страшно далекий…

Она принялась его утешать, как утешают ребенка, который проснулся от страшного сна: сбивчиво, путаясь в словах, запинаясь… к глазам ее подступили слезы, а сердце накрыла волна любви. Он обнимал ее, осушая слезы поцелуями, и казалось, будто они совершают священный обряд венчания, молча клянясь любить и беречь друг друга – «до тех пор, пока смерть не разлучит нас».

Наконец они медленно, нехотя разжали объятия и оглядели комнату в свете свечи: открытая дверь над ступенькой черного хода, консервная банка в раковине, у стены слева – стол из сосновых досок, к нему прислонена сырая от влаги деревянная крышка колодца.

Гейл отпустил Рейчел, подошел к крышке, дотронулся до нее и оглянулся через плечо.

– Колодец всегда стоит открытым?

– Нет, никогда, – ответила Рейчел.

В ее голове вдруг возникли слова – начало пословицы, которую она хорошо знала, но сейчас забыла конец: «Не рой другому яму…» Эти слова крутились снова и снова. «Не рой другому яму… не рой другому яму… не рой другому яму…» Она никак не могла вспомнить продолжение.

Гейл вновь подошел к ней.

– Что все это значит, Рейчел?

– Не знаю, – пробормотала она. Но это было неправдой. Ответ заключался в словах, которые неустанно повторялись в ее мозгу: «Не рой другому яму…»

Они стояли очень близко, но не касались друг друга. Свеча на буфете у них за спинами отбрасывала две длинные неподвижные тени на колодец, неровный кирпичный пол и сырую каменную ступеньку при входе.

Наконец Гейл спросил:

– Скажи мне, о чем ты сейчас думаешь?

Она повернулась к нему и заговорила странным звонким голосом:

– Кто-то завел часы и открыл колодец… – Она еще немного развернулась и указала на старые ходики: – На часах половина пятого. Они спешат на пять минут в сутки. Ты знаешь точное время?

Они вместе взглянули на его наручные часы. Стрелки показывали двадцать пять минут пятого.

– Значит, часы завели вчера, – сказал Гейл.

– Да, – согласилась Рейчел.

– И тот, кто их завел, открыл колодец. Зачем?

Ответа она не знала.

– Но часы, – задумчиво проговорил Гейл Брэндон, – вот чего я не понимаю. Если крышку убрали с той единственной целью, которая приходит мне на ум, то зачем, черт возьми, надо было заводить часы?

Рейчел похолодела с головы до пят. Она знала лишь одного человека, который не мог спокойно пройти мимо часов. Если Космо был здесь вчера, он наверняка не удержался и завел эти ходики машинально, по привычке. Ведь они должны были остановиться около шести недель назад. А Космо всегда заводил неработающие часы. Но он сказал ей вчера, что не приезжал сюда с конца сентября…

Кто же здесь был? Кто завел часы и открыл колодец?

«Не рой другому яму…»

Рейчел медленно обернулась и посмотрела на Гейла. Его взгляд был потрясенным и мрачным. В голову ей пришла совершенно жуткая мысль.

– Кэролайн! – произнесла она внезапно пересохшими губами и замолчала, не в силах продолжить. Ее страдальческий взгляд сказал остальное. – Что, если она пришла сюда раньше нас? Неужели мы опоздали?

– Нет-нет, – успокоил ее Гейл. – Дверь была заперта, ключ висел в сарае.

Рейчел схватилась за горло.

– Он мог его туда отнести.

– Кто? О господи, Рейчел!

Она произнесла сдавленным шепотом:

– Не знаю… Кто-то… открыл… колодец. Кто-то… пытался… меня убить. Возможно, Кэролайн… знала… кто это…

– Успокойся, Рейчел! Она сюда не приходила… – Он помолчал и добавил: – Пока.

– Откуда ты знаешь?

– Очень просто. Посуди сама: если это была ловушка для Кэролайн и она в нее угодила, стал бы человек, который все подстроил, запирать дверь и оставлять колодец открытым? Разумеется, нет. Первым делом он закрыл бы колодец.

– А может, – пробормотала Рейчел, только с третьей попытки обретя способность говорить, – он хотел, чтобы все выглядело так… будто… она сама это сделала…

Гейл обнял ее за плечи и слегка встряхнул.

– Опомнись, милая! Если бы кто-то пытался обставить дело как самоубийство, он оставил бы дверь открытой, а ключ – торчащим в замке. Хватит себя запугивать! Кэролайн здесь нет.

– Тогда где же она? – спросила Рейчел дрожащими губами.

– Это не единственное место, куда она могла поехать.

Она взяла его за руку и уставилась на колодец.

– Но колодец открыт не случайно… Кто-то должен был сюда войти, как только что вошли мы с тобой, и упасть… ох, Гейл! Как упала бы я, сделав еще один шаг!

Ее пальцы вдруг стиснули его руку. Он резко обернулся, и они оба затаили дыхание.

– Кто-то идет, – сказал Гейл.

В первое мгновение Рейчел ничего не услышала, а потом звуков стало даже слишком много: тихий рокот автомобильного мотора, донесшийся неизвестно с какой стороны (машина то ли подъехала, то ли отъехала); капель, падающая с карниза крыши и с живой изгороди; легкое шуршание какого-то мелкого зверька – мыши, крота или кролика, потревоженного в темноте; и, наконец, сначала смутные, а потом ясные и отчетливые, приближающиеся шаги.