А сейчас ему предстояло выполнить такое задание собственными руками, ради успеха предприятия и ради себя самого. Всего лишь еще один разок – и всё, потом сбежать. Таков был план.

Весь день он следовал за передвижениями Мамочки. Во многих местах Копенгагена они уже выставили приманки в виде инвалидных кресел с так называемыми «калеками», которые готовы были схватить Марко, как только он подберется слишком близко. На Эстебро всыпали нескольким украинцам, которые отказывались выполнять их указания, у всех станций городской электрички и на нескольких наиболее популярных автобусных остановках поставили людей, которым пообещали выдать десять тысяч евро, если те отловят парня.

Они чуть было не поймали его. Один из мальчиков-солдат заплатил за это двадцатисантиметровой ссадиной на бедре – его пришлось извлекать из строительного мусоропровода. Второй бродил по городу с поврежденным глазом и вынужден был даже надеть солнечные очки, чтобы не привлекать к себе внимание. Они почти поймали его, и это было потрясающе, но не более того.

Ибо этот паренек был бабочкой, обитающей в Южной Америке, которая, взмахнув крыльями, способна вызвать бурю в самой Японии. Мальчик, который толкает одну плашку домино, и все остальные тут же летят в тартарары. И Бой больше не хотел принимать участие в этой игре. Он принял эти меры из принципа, ибо Брайе-Шмидт научил его ценить принципы гораздо выше, чем что-либо еще.

Если им удастся отловить мальчонку, все сложится хорошо. Если нет – или если он успеет еще, чего доброго, подключить полицию, – Бой понятия не имел, чем все это может закончиться. Золя заверил его в том, что Марко не мог знать ничего действительно важного, но почему тогда к начальнику департамента Эриксену сегодня заявились полицейские? Они подошли слишком близко, а потому отныне Бой придерживался своей собственной повестки дня.

Брайе-Шмидт, понятно, не сможет ничему воспрепятствовать, а вот взбунтовавшийся Эриксен и в особенности Тайс Снап – запросто. Снап являлся единственным человеком, напрямую связанным с ним самим, и если не перерезать эту ниточку, она запросто может превратиться в пластиковую трубку с ядом, подсоединенную к венам осужденного на смерть.

Если оценить ситуацию трезво, покушение на Эриксена окончилось полным провалом, а следовательно, в данный момент этот человек наверняка подгреб под себя все свои датские акции и соблюдал крайнюю осторожность. Бой некоторое время назад звонил ему домой под видом коллеги и узнал от супруги чиновника, что подлец не вернулся домой с работы и что она вообще не в курсе, где его носит.

В связи с этим Бой подумал, что чиновник уже смотал удочки. Ну и прекрасно.

Золя не представлял собой серьезной проблемы. Он не знал телефона Боя, так как номер менялся после каждого их разговора. И лично они никогда не встречались, тем более что это он звонил Золя, а не наоборот. Золя – надменный эгоцентричный идиот, который, подобно леммингу, двигался прямиком к пропасти. Вопрос заключался лишь в том, когда и каким образом он оступится.

А вот с Тайсом Снапом, напротив, дело обстояло иначе. Он являлся податливым типом, которого легко сломить, и это было отвратительно, поскольку он слишком хорошо разбирался в хитросплетениях их паутины и мог указать на все взаимосвязи, если запахнет жареным; а с ним уже и так возникли кое-какие проблемы. Он ставил на кон деньги собственного банка. Бой просчитался, когда выбрал его в качестве игрока, представляющего министерство. Именно ему угрожал Эриксен, и угрожать ему было проще всего. Кроме того, в данный момент он обладал золотым мешком, за которым охотился Бой, а именно – кипой неименных акций, за которые любой недоумок мог бы получить несколько десятков миллионов. В евро, стоит заметить.

И эти акции непременно должны были достаться Бою.

* * *

Длинная грунтовая дорога и аллея, ведущая к дому Тайса Снапа в Карребэксмине, была хорошо утрамбована и лежала в стороне от основной трассы. В подобном месте селятся люди, предпочитающие простор и звуки лошадиного ржания, чтобы за разумные деньги иметь возможность проявить экстравагантность в оформлении построек на своем участке и в шикарном автопарке.

Бой никогда не бывал здесь прежде, но быстро сориентировался – если он не хочет быть замеченным на пути к владению Снапа, ему придется припарковаться за хозяйственными постройками, чтобы машину не было видно со двора.

Он вышел из машины и прислушался. Если тут имелись собаки, от них предстояло избавиться в первую очередь. Бой ненавидел невменяемость, часто свойственную собакам, проживающим за городом. Вообще-то, он терпеть не мог собак, за исключением своей собственной.

Всего тут размещалось четыре постройки. Выбеленные, прекрасно отреставрированные амбары и жилой дом, совершенно не производивший впечатление жилища человека, которым руководила жена.

Он рассчитывал увидеть строгий роскошный особняк, а вместо этого стоял и смотрел на черное колесо от телеги, прибитое к фасаду, и многочисленные решетки с розовыми клематисами.

Бой осмотрел двор. Помимо черного внедорожника и пронзительно белого «Купера» с откидным верхом, в глаза ничего не бросалось, да и этого было вполне достаточно.

Нахмурившись, он стоял, прикоснувшись пальцем к латунной кнопке звонка, и размышлял, что будет делать, если в доме окажутся гости.

Затем он нажал на кнопку и принялся ждать.

Жену звали Лиза, и, как ни странно, это была первая и единственная подруга жизни Снапа. Старая теория Брайе-Шмидта объясняла это обстоятельство разницей в возрасте, однако, судя по фотографиям, внешность тоже имела значение.

Бой слышал, как она перемещается по дому, но открывать Лиза не спешила. Судя по всему, женщина изучала изображение с камеры видеонаблюдения. По крайней мере, глазок камеры был нацелен прямо на него.

– Я личный секретарь Брайе-Шмидта, – представился он, глядя в линзу.

Вариантов реакции на его слова было много. Наиболее вероятным представлялось то, что она все-таки не откроет дверь, а раз так, ему придется обойти дом сзади и выбить окно. Он должен был попасть внутрь во что бы то ни стало.

– Вот как… Мой муж ожидает вашего прихода? – прозвучал голос в динамике, который Бой нигде не мог обнаружить.

– Ну да. Разве он еще не вернулся домой? – По крайней мере, хоть это он узнает. – В таком случае я подойду попозже, – продолжал он. – Но вообще-то мы договорились, что я сейчас подъеду. Да, не далее как десять минут назад. Наверное, он вот-вот будет. Но я вполне могу подождать снаружи, погода стоит замечательная. А тут еще такие прекрасные цветы повсюду…

Он замолчал и слегка улыбнулся, затем сложил руки в перчатках на нижней пуговице пиджака, как гробовщик, который стоит неподалеку, пока родственники и знакомые прощаются с умершим. Эта поза выражала кротость и сдержанность. Подобные тонкости узнаешь, имея правильного учителя.

Через двадцать секунд женщина отворила дверь – и едва успела представиться, как он схватил ее и свернул ей шею. Все случилось тихо и безболезненно, она явно не успела ничего понять.