Прямо с совещания разрешено отбыть по домам на сборы. Но домой попадаю затемно. Пока нашел Сержа, пересказал ему совещание, ждал, когда он освободится сам, и ездил с его ребятами по общей необходимости в Парканы, много времени прошло. Одно хорошее известие — Достоевский не просто в составе взвода поддержки. Несмотря на свое малое звание, он назначен его командиром. Похоже, наши власти офицерскими звездами Молдову решили не злить. Медленно спадает дневное возбуждение, долго уговариваю себя заснуть. Наконец растворяется где-то потолок. Будто в следующий миг, трещит будильник.

…И вот уже позднее утро третьего августа. Мы шатаемся с вещами вокруг подъехавших автобусов. Все отдохнувшие. День прекрасный — и настроение приподнятое. Едем не только мы, тираспольчане. Приднестровский отряд наведения порядка представляет собой сборную солянку из работников нескольких райотделов. Тут менты из Слободзеи, Рыбницы, Каменки. Вот мы наконец в полной мере «доросли» до волонтерско-полицейского уровня организации своих отрядов. А по вооружению переплюнули все мыслимое и немыслимое. Если суждено, что по нам врежут, потери будут соответствующими. Процентов, думаю, девяносто пять. Стоит общий гвалт. Громче всех горланят Кацап и его знакомые — какие-то оперы из Слободзеи. У меня с собой контрабандные гранаты. Одна для быстрого применения — в кармане, а две — в вещмешке, спрятанные внутри недозрелой дыни, из которой вырезаны косточки с частью мякоти, и половинки скреплены изнутри спичками. На тот случай, если будут шмонать. Но хорошее настроение не от расчета на эту доморощенную хитрость. Мы узнали, что в Бендерах нас расквартируют в гостинице Днестр. Во-первых, это почти родные места, где каждый угол и подвал знаком. Во-вторых, эта дислокация очень облегчила Сержу ночную переброску оружия через Днестр. Гранатометы, пулеметы и автоматы у нас будут. Недалеко оттуда находится тайник с боеприпасами, предусмотрительно оставленный ушедшим 1 августа с позиций Али-Пашой. Жаль, не пришлось вчера встретиться с ним.

Устав стоять, забираюсь внутрь пазика. Только сел — на заднем крыльце горотдела появляются старшие офицеры. Едва бросив взгляды на нас, они останавливаются и говорят между собой. Ребята тянутся к автобусу, кое-как изображая шеренгу подле него. С крыльца прилетает оклик типа «Вольно, без формальностей». Ну и ладно, я тогда вообще из «ПАЗа» выходить не буду… Ни проверки экипировки, ни построения так и не состоялось. Кому мы нужны! В Тирасполе служба окончательно расклеилась, все верят в мир и не думают о затихшей войне. А эти шалопаи, что в Бендеры снова едут, пусть шалопайничают! Мы б тоже с удовольствием выскочили из повседневной рутины, да только риск есть, и мы его не хотим. Да и вообще этот непутевый героизм симпатичен, но никому не нужен. Вот что читается на лицах выглядывающих из окон «провожающих».

Пара слов и напутственный взмах рукой издалека не пожелавшего ради нас выйти из прохладной тени исполняющего обязанности — и мы отправились. Какой все-таки хороший день! Солнечный, в меру жаркий. Не поездка, а настоящая прогулка на пикник. Вероятность моментального, в первый же день, столкновения с врагом не так уж велика. Только знакомые пробоины в стенах, совершенно рыжий сгоревший танк да большая воронка от бомбы в пойменном саду будоражат воспоминания. Голубой, спокойный, невероятно красивый Днестр. Вот и новенькое: перед мостом через реку и на транспортном кругу за ним бетонно-мешочные, крытые сверху брезентом и маскировочными сетками блокпосты российских миротворцев. Над ними щерится маленькими прямоугольниками неба во множестве пустых амбразур Бендерская крепость. А вот и мой талисман — завалившийся по склону к реке, порыжевший, со стершимися опознавательными знаками молдавский бронетранспортер. Знакомая и родная уже потому, что никто из друзей на ней не погиб, улица Ткаченко. Подъезжаем к гостинице, выгружаемся. Ее заканчивают приводить в порядок. В фойе вместо отсутствующих стекол вставлены фанерные щиты. Отдельные пулевые пробоины в уцелевших стеклопакетах перехвачены стянутыми насквозь болтами аккуратными фанерными заплатками. На первом этаже находится столовая, где нас бесплатно будут кормить. А жить будем наверху, в гостиничных номерах.

К нам поближе жмется парнишка из Рыбницы. Изучающе смотрю на него. Еще в Тирасполе приметил: вертихвостов и балагуров он избегает. Эге! Знаю, чего он хочет. Отзываю его в сторону и спрашиваю, воевал ли и где. Не мнется, отвечает, что под Дубоссарами. Из рыбничан он один такой и оказаться среди случайных людей вроде слободзейской компании не хочет. Подвожу его к Тяте и Феде. Они не возражают. Наверху, при распределении комнат, парень подселяется в наш номер четвертым. По тому же коридору напротив нас расквартировываются Серж, Жорж, Семзенис и Гуменюк. В двух соседних комнатах размещаются Сержевы спецназовцы, а дальше — слободзейцы и оперы из нашего Тираспольского ГОВД во главе с шустрым Пашей Звонцевым. Работники из далекой Каменки занимают последние номера в глубине коридора. Близость к лестнице этим необстрелянным не нужна. Чем глубже спрячутся, тем целее будут. Как утихает беготня, захлопываем дверь, и наш новый друг достает из своей дорожной сумки противотанковую мину. Глядит на нас.

— Вот, — говорит. — А у вас что-нибудь есть, кроме одного пистолета на троих?

— Пять гранат, — отвечаю. — Три эргэдэшки, лимонка и РГ-42.

Об арсенале Достоевского лучше пока молчать.

— Не так уж плохо.

— Да уж. Чуть лучше, чем совсем ничего. Тебя как зовут-то?

— Игорь.

— Ну, будем друзьями, Игорек!

Мина, смотрю, у него переделана так, чтобы срабатывала не на нажим, а на рывок. Спрашиваю — и он подтверждает. Умелец, что ли? Дельно! Такой штукой, действуя по принципу камикадзе, целый дом подорвать можно! Оглядеть подробно не успеваю, он набрасывает на мину край покрывала.

Приоткрывается дверь, и в комнату ужом проскальзывает Серж.

— Эдик! Пошли!

Без объяснений ведет меня в клетушку вроде кладовки недалеко от черного хода в гостиницу. Поднимает брошенные сверху на стеллажи и ящики мешковину и брезент. Снимает крышки. Посреди разного хлама аккуратно сложены цинки с патронами. Автоматы. Трубы гранатометов, в том числе один РПГ. Один пулемет Калашникова. Тот самый, трофейный, из кинотеатра, не состоявший на учете. Серж снимает еще один мешок, поначалу показавшийся мне полным. «Мулинекс»! Последний подарок Гриншпуна! Я растроган. Но к нему всего полтора десятка гранат. И к РПГ в наличии только несколько выстрелов.

— Слушай, — говорю, — если совместная военная комендатура будет работать обычным порядком, мы с Тятей будем выезжать на места происшествий, в том числе оружие изымать. Надо организовать связь, чтобы мы давали вам адреса и вы туда успевали быстрее нас!

— Мысль хорошая, но как?

— Вы же это оружие без присмотра не бросите? Дежурство в гостинице будет, верно? Пусть постоянно кто-то сидит на телефоне. В комендатуре обязательно будет телефонная связь. И здесь тоже. По-моему, она уже восстановлена.

— А подслушают?

— А я буду говорить только адрес. И с ошибкой, к примеру, на семь. Скажем, Пушкинская, девять. А это будет означать Пушкинская, два.