Она ущипнула Мегги костлявыми пальцами за щеку. Мегги оттолкнула её руку и посмотрела на Кокереля. Он встал за спиной Фенолио, улыбнулся ей и провёл пальцем по горлу старика.

Фенолио оттолкнул его и поглядел на Мегги, стараясь вложить в этот взгляд все: ободрение, утешение и немую насмешку над всеми окружавшими их ужасами. Сработает ли их план, зависело от него, только от него и от слов, которые он написал. Мегги чувствовала, как царапает ей кожу спрятанный в рукаве листок. Листая книгу, она чувствовала, что руки у неё как чужие. То место, откуда ей следовало начать, было отмечено на сей раз не загнутым уголком. Там лежала закладка, чёрная, как уголь.

«Откинь волосы со лба! — сказал ей Фенолио. — Это будет знак для меня».

Но только она приподняла левую руку, на скамьях снова началось волнение.

Это вернулся Плосконос. Лицо у него было всё в саже. Он торопливо подошёл к Каприкорну и что-то прошептал ему на ухо. Каприкорн нахмурился и обернулся к деревне. Мегги увидела два столба дыма, бледными клубами взвивавшиеся в небо рядом с колокольней.

Каприкорн снова поднялся с кресла. Он старался придать своему голосу выражение спокойной насмешки, как у взрослого, посмеивающегося над проделкой детей. Но лицо его говорило другое.

— Сожалею, что мне придётся испортить праздник некоторым из вас, но сегодня и у нас закричал красный петух. Он совсем заморыш, этот петушок, но всё же нужно свернуть ему шею. Плосконос, возьми ещё десятерых на подмогу!

Плосконос увёл новую команду. Ряды сидящих заметно поредели.

— И пусть ни один не возвращается, пока вы не отыщете поджигателя! — крикнул им вслед Каприкорн. — Мы сегодня же, здесь же проучим его — будет знать, как поджигать жилище самого дьявола!

Кто-то рассмеялся. Но большинство тревожно оборачивались на деревню. Несколько служанок даже поднялись с мест, но Сорока прикрикнула на них, называя каждую по имени, и они поспешно сели обратно, как школьницы, получившие нагоняй от учителя. И всё же публика волновалась. На Мегги никто уже не смотрел, почти все отвернулись от неё, показывали пальцами на столбы дыма, перешёптывались. По колокольне подымались багряные отсветы, а над крышами стелился серый дым.

— В чём дело? Что вы так уставились на струйку дыма? — В голосе Каприкорна звучала неприкрытая злость. — Немного дыма, два-три языка огня… Ну и что? Неужели мы позволим испортить нам праздник? Огонь — наш лучший друг. Вы что, не знаете?

Мегги увидела, как лица собравшихся медленно и неохотно вновь поворачиваются к ней. И тут она услышала имя. Сажерук. Его выкрикнул женский голос.

— Это ещё что? — Голос Каприкорна прозвучал так резко, что Дариус чуть не выронил шкатулку со змеями. — Сажерука больше нет. Он лежит где-то среди холмов, во рту у него земля, а на груди — его куница. Я не желаю больше слышать это имя. Он забыт, будто его и не было никогда.

— Неправда! — Голос Мегги раздался над площадкой так громко, что она сама испугалась. — Он здесь! — Она подняла книгу над головой. — Что бы вы с ним ни сделали. Каждый, кто прочтёт эту книгу, увидит его, услышит его голос и смех и его огненные представления.

На футбольном поле настала мёртвая тишина. Её нарушало только беспокойное шарканье ног по песку. И вдруг Мегги услышала у себя за спиной странный звук. Там что-то тикало, как часы, — но у часов звук другой. Похоже было, что кто-то цокает языком, изображая часы: тик-так, тик-так, тик-так. Звук доносился от машин, стоявших за проволочной сеткой. Мегги не выдержала и оглянулась, несмотря на Сороку и все недоверчиво направленные на неё взгляды. Фары слепили глаза. Она готова была сама себя побить за глупость. Что, если и другие заметили тонкую фигурку, на секунду выглянувшую из-за машины и тут же исчезнувшую снова? Но, похоже, никто ничего не заметил, в том числе и тиканья.

— Красивая речь, — медленно произнёс Каприкорн. — Но ты здесь не для того, чтобы поминать погибших предателей. Твоё дело читать. Говорю в последний раз.

Мегги заставила себя взглянуть ему в лицо. Главное — не оборачиваться на машины. Что, если это и правда был Фарид? Что, если тиканье ей не послышалось?

Сорока недоверчиво поглядела на неё. Может быть, и она слышала этот тихий, безобидный звук, просто цоканье языка о верхние зубы. Какое это может иметь значение? Конечно, если знать историю капитана Крюка, который боялся крокодила с будильником в желудке… Сорока её уж точно не знала. Зато Мо не сомневался, что Мегги поймёт его знак. Сколько раз он будил её, тикая в самое ухо так, что ей становилось щекотно: «Мегги, вставай! Крокодил уже здесь!»

Поэтому Мо мог твёрдо рассчитывать, что Мегги узнает тиканье, с которым Питер Пэн пробрался на корабль Крюка, чтобы спасти Венди. Лучше знака он не мог придумать.

«Венди! — подумала Мегги. — Что там с ней было дальше?» На мгновение она чуть не забыла, где находится. Но Сорока напомнила ей об этом. Ладонью она стукнула девочку по затылку.

— Да начинай же наконец, маленькая ведьма! — прошипела она.

Мегги повиновалась.

Она поспешно вынула чёрную закладку. Нужно торопиться, нужно читать, пока Мо не наделал глупостей. Он же не знает, что задумали они с Фенолио.

— Я начинаю и прошу, чтобы мне никто не мешал! — крикнула она. — Никто! Ясно? — «Пожалуйста, — думала она про себя, — пожалуйста, ничего не предпринимай».

Некоторые из оставшихся людей Каприкорна засмеялись. Но Каприкорн откинулся в кресле и скрестил руки в ожидании.

— Обратите внимание на то, что сказала малышка! — произнёс он. — Кто будет ей мешать, первым пойдёт на угощение Призраку!

Мегги просунула два пальца в рукав. Они тут, слова Фенолио. Она посмотрела на Сороку.

— Вот кто мне мешает! — сказала она. — Я не могу читать, когда она стоит у меня над душой.

Каприкорн нетерпеливо кивнул Сороке. Мортола сделала такое лицо, будто её заставили откусить кусок мыла, но всё же отступила на три шага. Пожалуй, этого достаточно.

Мегги подняла руку и отвела волосы со лба.

Знак для Фенолио.

Он тут же начал представление.

— Нет! Нет! Она не будет читать! — закричал он и шагнул к Каприкорну, прежде чем Кокерель успел его удержать. — Я этого не допущу! Я автор этой книги, и я написал её не для того, чтобы её использовали для убийств и издевательств!

Кокерель попытался зажать ему рот, но Фенолио укусил его за пальцы и вывернулся с такой ловкостью, какую Мегги и предполагать не могла у старика.

— Я тебя выдумал! — кричал он, пока Кокерель гонялся за ним вокруг кресла Каприкорна. — И жалею об этом, ты, воняющий серой подонок! — И он бросился бежать по площадке.

Кокерель поймал его уже у клетки с узниками. На скамейках потешались над Хромоногим, и за это он так заломил Фенолио руку за спину, что старик закричал от боли. И всё же, когда Кокерель тащил его обратно к Каприкорну, вид у него был довольный, очень довольный, потому что он знал, что дал Мегги достаточно времени. Они много раз репетировали эту сцену. У неё дрожали пальцы, когда она доставала листок, но никто не заметил, как она всунула его между страницами — даже Сорока.