Кажется, впервые за несколько месяцев отец Целестин вскочил на спину лошади одним прыжком, но всё равно ему пришлось замыкать цепочку всадников, рванувшихся по тропе. Конёк плохо слушался, косясь влево, на страшное и непонятное зрелище, но инстинкт заставлял его нестись вслед за остальными в поисках спасения. И, будто почуяв, что добыча может миновать опасный участок, поток Мрака пополз быстрее.

Дорога начала подниматься, скальная стена осталась позади, и наконец всадники вырвались на открытое пространство. Видгнир резко потянул поводья, едва не подняв лошадь на дыбы, возгласом остановил остальных и, осмотревшись, крикнул:

— Туда! Скорее за мной!

Отчего он свернул с тропы, заставив коня взбираться на разрушенный временем высокий уступ, отец Целестин сперва не понял и, лишь когда все оказались наверху, на широкой каменистой площадке, возвышавшейся над уходящей на запад тропой, разглядел, что Мрак успел перерезать дорогу в четверти лиги впереди и медленно тёк к возвышенности, на которой укрылись люди. А внизу, у её подножия, шевелились белёсые тени — снежные великаны тоже искали избавления от надвигающегося моря Тьмы там, где остановился носитель Силы, тот, чьими устами говорил сам Нидхёгг…

Обезумевшие от ужаса хримтурсы полезли наверх, и, когда дюжина снежных великанов оказалась на площадке, люди поняли, что всем места не хватит.

— Скажи им уйти! — рявкнул на Видгнира Гунтер. — Они же нас всех вниз покидают!

Хримтурсы лезли и лезли, сбиваясь в кучу у самого края уступа. Вид у них был не самый миролюбивый, тем более что теперь их не останавливала Сила амулета Чёрного Дракона. Новые твари напирали, подталкивая тех, что были впереди, и людям приходилось отступать к опасному месту — скала обрывалась там вниз отвесной, локтей в двадцать, стенкой. Предположение Гунтера могло сбыться, и Видгнир, отпихнув дрожащую Сигню, снова вышел вперёд и, собравшись с силами, поднял над собой камень Нидхёгга, пытаясь заставить его ожить.

— Повелитель приказывает вам пойти и остановить… — он запнулся, мучительно думая, как назвать Нечто, смыкавшее своё кольцо вокруг ненадёжного убежища, — …и остановить чёрную воду! Быстрее! Иначе гнев Нидхёгга падёт на вас!

Хримтурсы снова почуяли Силу, но послушаться её обладателя не решались — очень уж пугал хозяев льдов чёрный поток. Видгнир, видя, как великаны стали порыкивать и угрожающе вскидывать руки, попятился, но затем снова сосредоточился и, собрав всю доступную ему мощь наследника Аталгарда в амулете Чёрного Дракона, нанёс новый удар, повторив те же слова.

На миг его Сила заполнила всё окружающее пространство, затмив даже истекающий от моря Тьмы Нидавеллира смертный страх. Хримтурсы послушались — безмозглым тварям было не перенести настолько мощного воздействия — и осторожно, с неохотой начали почти на четвереньках сползать с площадки, спускаясь навстречу набегающей чёрной волне. Тогда же для верности Видгнир нанёс третий удар. Сейчас он не произнёс ни слова, как-то уяснив, что достаточно отдать лишь мысленный приказ. Стараясь не обращать внимания на сужающееся вокруг кольцо чёрной пелены, Видгнир гнал и гнал хримтурсов прямо к её краю, не ослабляя ни на миг действия своей воли, — что-то подсказывало ему, что стоит опустить талисман, и великаны инея в тщетных попытках спасти свои жизни полезут обратно на утёс. И тогда никакой надежды не останется.

Отец Целестин отрешённо смотрел вниз, обняв одной рукой Сигню. Синир сидел у их ног и, прижав уши, не то шипел, не то выл, предчувствуя близкий конец. Такой же, какой встретили и четыре десятка хримтурсов. Великаны, подгоняемые безмолвной властью Видгнира, столкнулись с Мраком, вспухшим вокруг непроглядной волной, и бессмысленно гибли один за другим. Они пытались швырять в выросшую перед ними стену камнями, которые беззвучно исчезали в смолистой черноте, ударять по ней палками, а то и просто кидались на чёрное Нечто, воздев сжатые кулаки. Но всё было напрасно. И тогда же началось что-то ужасное. Мгновенно появившиеся из единой, казавшейся плотной, как дёготь, массы длинные и гибкие щупальца вылетели на несколько локтей вперёд, обвивая собой тела хримтурсов и утаскивая их в чёрную мглу. Великаны голосили, пытались ухватиться за камни или друг за друга, но неведомая сила превосходила мощь их мышц. Тот турс, что сжимал в лапе древний меч, попытался отбить им рванувшуюся к нему чёрную плеть, но полуразрушенный временем клинок, едва столкнувшись с Мраком, рассыпался в прах, а истошно визжащий великан исчез во Тьме бесследно.

Тьма Нидавеллира покончила с великанами инея очень быстро, поглотив их всех до единого. Теперь уже ничто не могло остановить её безудержный бег к подножию скалы, на верхушке которой ждали смерти пятеро. Все они знали, что времени им осталось совсем немного.

— Должен быть выход! — отчаянно выкрикнул Гунтер. — Должен! Видгнир, ты же можешь что-то сделать!

— Не могу! Это… это не слушается ни амулета, ни моих приказов. Её ничем не остановить!

Видгнир, шипя от бессильной ярости, швырнул в подтёкшую уже к нижнему краю склона Тьму ставший ненужным камень на ремешке. Тьма безразлично поглотила его, продолжая неумолимо тянуться вверх, поднимаясь, ровно как вода в паводок.

— С ней нельзя бороться, — торопливо крестясь, прошептал монах. — Господи, спаси и помилуй души рабов твоих!

Люди сгрудились в самом центре площадки, возле лошадей, храпящих к взбрыкивающих. У каждого в руках было оружие, пусть все и понимали, что оно вряд ли пригодится. Перед глазами стояло сплошное озеро Мрака, заливавшее ледник, тропу, стекавшего в недалёкую расселину и изливающегося на каменные обломки, раскиданные вокруг. Чернота словно заполнила весь мир, оставив только бледную синь неба и совсем невысокий утёс, уже готовый исчезнуть под колдовским покрывалом.

Как в любую критическую минуту, одна часть разума отца Целестина паниковала, заставляя уверовать в неотвратимую гибель, но рядом оставалась ещё одна, пусть и меньшая, остающаяся спокойной. И сейчас эта часть настойчиво твердила: «На всякое действие есть противодействие. Ничто ни в одном мире не может быть непобедимо. Ну же, думай, брат Целестин!..»

Рука святого отца коснулась груди — инстинктивно он нашаривал свой крест. Пальцы наткнулись на что-то другое. Круглое и гладкое, оно от прикосновения вдруг проснулось, наливаясь жаром. Пересилив себя, монах оторвался от тупого созерцания нахлёстывающих на скалу волн Тьмы, и тогда его точно молнией ударило. Выгравированное на подарке богов Сокрытых Гор око Амона-Ра полыхало среди золотого диска солнца белым огнём, который рвался на свободу. Оставалось лишь эту свободу ему дать…

Мрак Нидавеллира уже выбросил вперёд руки-плети, пытаясь опутать ими людей и пожрать их, превратив в ещё несколько крупинок самого себя, когда, повинуясь внезапному наитию, отец Целестин сорвал с шеи сияющий диск и, вытянув руки, направил взгляд Ока древнего бога на подползающие жгуты Тьмы.

— Ну помоги же, во имя Отца нашего небесного, — истово выдохнул монах. И свершилось.

Диск раскалился настолько, что жёг пальцы. Зрачок Амона выплеснул из себя слепящий луч, вонзившийся в шевелящуюся Тьму, ожёг её щупальца, распавшиеся в ничто, а затем из диска ударила волна синеватого, нестерпимо горячего света, разошедшегося широким полукругом. Свет шквалом налетел на черноту, приостановившую свой накат ещё в мгновение первого удара, и столкнулся с ней, разгоняя и уничтожая. Тьма Нидавеллира начала исчезать, растворяясь в огне древних богов, подобно дыму в небе.