Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Визирь поставил графин с вином.
— Откуда вам это известно?
Тариф пожал плечами.
— Я знаю многое о том, что происходит на землях, которые контролирует Картада. Они назначили большую цену за мою жизнь, помните?
Мазур долгое мгновение смотрел на него.
— Альмалик испытывает тревогу, — наконец произнес он. — Он чувствует себя беззащитным. Но он умен и непредсказуем. Признаюсь, что не слишком уверен в том, как он поступит.
— Я тоже, — согласился главарь разбойников. — Это имеет значение? Если дело дойдет до армий?
— Возможно, нет. У вас есть еще что-нибудь? Более блестящая монета?
— Я уже и так много отдал, по-моему. Но есть еще одно. Новость, увы, далеко не блестящая. Армия джадитов в Батиаре. Она все же отплывает в Сорийю. Никогда не думал, что они это сделают. Я думал, они будут питаться друг другом всю зиму, а потом разбегутся.
— Я тоже так считал. Это не так?
— Это не так.
Воцарилось молчание.
На этот раз бокалы наполнил разбойник.
— Я слышал ваши стихи, — сказал он. — Пока я слушал, мне показалось, что вам все это уже известно.
Бен Аврен посмотрел на него.
— Нет. Возможно, это предчувствие. У моего народа есть обычай — скорее, суеверие. Мы громко высказываем наши страхи, в качестве талисмана: мы надеемся, что они не сбудутся, если рассказать о них вслух.
— Талисманы, как правило, не действуют, — проронил Тариф ибн Хассан.
— Я знаю, — согласился визирь. Голос его стал отрывистым. — Вы предложили хороший товар, как и обещали. По правде говоря, теперь почти не имеет значения, если вы расскажете историю Эмин ха'Назара. В любом случае, я не совсем себе это представляю. Сделанное вам предложение остается в силе: хотите стать частью армии, которая возьмет Картаду?
— Которая попытается взять Картаду.
— Я питаю большие надежды, что с вашей помощью мы ее возьмем.
Старый главарь погладил колючий подбородок.
— Боюсь, что выбор у меня невелик. Оба моих сына этого хотят, а у меня нет сил, чтобы переубедить их обоих.
— В это я не верю, — улыбнулся Мазур. — Но если вы желаете представить это так, мне все равно. Встречайте нас к северу от Лонзы. Я пришлю вам гонцов, чтобы точно договориться о времени, но мы выступим отсюда в полнолуние белой луны.
— Так скоро?
— Учитывая то, что вы мне рассказали, дело стало еще более срочным. Если другие армии выступают в поход, нам лучше сделать это первыми, как вы считаете?
— У вас есть прикрытие в тылу? В Фибасе?
— Вот куда я потратил те деньги, которые, как все считают, вы украли.
— Стены?
— И солдаты. Две тысячи из Карша и Валески.
— И они будут вам верны в войне против джадитов?
— Если я им заплачу, то думаю, что будут.
— А как насчет Бельмонте? Сэр Родриго с вами?
Мазур снова задумался.
— Пока — да. Если Рамиро Вальедский выступит в поход, то я не смогу сказать, что уверен в нем.
— Опасный человек.
— Большинство полезных людей опасны. — Визирь лукаво улыбнулся. — В том числе и безбородые разбойники, которые хотят вернуть своих сыновей. Я пошлю за ними. Прямо сейчас. Возможно, будет надежнее, если вы уедете сегодня же ночью.
— Я тоже так думаю. Я из предосторожности нашел их, до того как отправился вас искать. Они ждут меня за стенами города.
Мазур впервые явно изумился. Он поставил свой бокал.
— Они уже у вас? Тогда почему?..
— Мне хотелось встретиться с вами, — ответил предводитель разбойников. Он широко улыбнулся. — После стольких лет. Я также не люблю нарушать клятвы, хотя это вас может удивить. Ибн Хайран и Бельмонте гарантировали им жизнь в обмен на нашу клятву отдать их в заложники. Их лекарь вернула жизнь Абиру.
— Мой лекарь, — быстро возразил визирь. Тариф поднял брови.
— Как вам угодно. Во всяком случае, я не хотел бы просто выкрасть их. Это могло бы подтвердить ваше худшее мнение обо мне.
— А вместо этого?
Ибн Хассан рассмеялся.
— Вероятно, я сам подтвердил ваше худшее мнение обо мне.
— В основном, — ответил визирь Рагозы. Через мгновение, однако, он протянул руку. Ибн Хассан взял ее. — Мне доставило удовольствие беседовать с вами, — сказал Мазур. — Мы оба уже немолоды. Этого могло и не произойти.
— Я не планирую вскоре завершить свой путь, — сказал ибн Хассан. — Возможно, в следующем году я прочту здесь стихотворение, во время карнавала.
— Это может стать откровением, — ответил бен Аврен, погладив бороду.
Некоторое время он сидел в одиночестве, после того как главарь из Арбастро надел свою маску и ушел. Он не намеревался никому об этом говорить, но новость о том, что армия отплыла на восток, потрясла его. Эта новость была настолько плохой, что и вообразить невозможно.
И слухи, распускаемые о его соотечественниках-киндатах в Фезане, — это тоже ужасно. Он не имел никакого представления о том, что задумал Альмалик Второй, но ясно, что этот человек напуган и одинок, и наносит удары наугад. Испуганных людей иногда понять труднее всего.
Ибн Хассан задал вопрос о Родриго Бельмонте, но не о другом человеке. Второй представлял не меньшую проблему, и в некотором смысле он значил даже больше.
— Жаль, — пробормотал раздраженно бен Аврен, — что я действительно не колдун, что бы это слово ни значило.
Он внезапно ощутил усталость, бедро его снова беспокоило. Он подумал, что надо отдать приказ лучникам на балконе или стражникам в соседней комнате, но это оказалось лишним.
Шел карнавал. Он слышал шум на улице. Этот шум заглушал звуки арфы внизу. Ночь становилась все более шумной. Крики и смех. Такие пронзительные, тонкие вопли он ненавидел. «Интересно, — внезапно подумал он, — куда ушел олень».
Потом вспомнил, что рассказала ему Забира вчера ночью, в постели.
Собственно говоря, кошка сама нашла Альвара в конце этой безумной ночи, когда голубая луна давно уже взошла и ярко сияла, странствуя среди звезд.
Он расстался с остальными незадолго до этого. Лайна, который сопротивлялся для виду, утащила куда-то компания полевых мышей. Их выдало хихиканье: это были девушки, обслуживающие столики в любимой таверне солдат Родриго. Они уже давно дразнили колючего Лайна и предупреждали его о том, какой будет его судьба этой ночью. Лудус, любопытный до крайности, задержался на углу улицы, наблюдая за волком, который глотал огонь. Он пытался разгадать этот трюк, да так и не догнал их потом. Альвар точно не помнил, как он потерял Мартина и когда умудрилась исчезнуть маска павлина, столь кричаще замаскировавшая некоего торговца шелком. Уже было очень поздно. И он выпил больше, чем полезно для любого мужчины.