Утром приехал ты, помнишь? Чуть не добил меня шутками про старика, брак с которым папа вряд ли одобрит! Конечно, ты и представить не мог, что происходит. А потом явилась Ее святейшество тетушка Никтея и потребовала, чтобы я все ей рассказала. Предупредила, что «все это» ей порядком надоело и может плохо закончиться – в первую очередь для Неофрона. Приперла меня к стенке. Она умеет, если ей сильно надо.

Я натянула одеяло до подбородка и, обливаясь слезами, все рассказала. Что у меня к нему страшная Инсанья, а он ни в какую… Давно нужно было выложить все это кому-то, было бы не так тяжело. Ники была в шоке. Убеждала меня прекратить весь этот детский сад и позволить Неофрону просто делать его работу.

– Ты можешь разрушить его жизнь, une fleur rebelle[43]! Ты не задумывалась об этом? Что, по-твоему, лезет в головы десульторам, когда он привозит тебя домой в истерике после каждого прыжка? Что будет с его репутацией, когда все узнают, что он приударил за наследницей Уайдбека, которая годится ему в дочери? Даже если ты нравишься ему, он никогда не поступится своей честью.

– Его репутация ему дороже меня?

– Однозначно.

– А ты на чьей стороне? Если я откажусь возвращаться домой, что ты на это скажешь? Что если я больше никогда не сделаю ни единого звонка? Мне не нужен этот мир без него! Что тогда? Его репутация по-прежнему будет иметь значение, если я бесследно исчезну?

– Прекрати играть по-черному. Прекрати блефовать и давить на него. Так нельзя. Пора повзрослеть, Дио. Если ты хочешь добиться его – запасись терпением и веди себя как человек, а не как… танк! Он не выносит таких методов.

– Ники, я не могу позволить себе ждать! – начала орать в ответ я. – Я боюсь, что он попросту не вернется домой после очередной перестрелки где-нибудь в горячей точке! Я так боюсь, что с ним может что-то случиться, о боже… Я хочу, чтобы он прекратил работу в спецназе. Если он плохо кончит, то я не знаю, что со мной будет, и это не блеф, клянусь…

Я не дождалась от тетки никаких ободряющих слов, но ее руки крепко обнимали меня, пока я рыдала над могилой своей мечты.

* * *

После разговора с Никтеей мне хотелось лечь и умереть. Но солдат Гордость все еще служил мне! И солдат Упрямство тоже пока не собирался ложиться в могилу. И пока Рошель не скажет «Я согласна!» и не швырнет в толпу свадебный букет – солдат Надежда будет нести дозор и стрелять из окопов!

Мое новое египетское тело нуждалось в полном обследовании, и я попросила отправить меня из Швейцарии. Например, в Чехию или того лучше – в Австралию. Лишь бы подальше от Неофрона, его мамской опеки и его дурацкой свадьбы. Никтея рассказала мне про небольшой реабилитационный центр в Дании, и я сразу согласилась. Но угадай, кого тетка послала сопровождать меня. Господина Гранитную Скалу, кого же еще. Мы сидели друг напротив друга в самолете Уайдбека, и за все путешествие я не сказала ему ни слова. Он доставил меня в клинику и остался в холле, пока кто-нибудь из врачей не придет и не примет меня под свое крылышко.

В приемной было тихо, как в склепе. За окном щебетали птицы. На столе лежала стопка глянцевых журналов для посетителей, и на обложке самого верхнего красовалась очередная знаменитость в свадебном платье. Неофрон сидел напротив и не сводил с меня глаз. Впервые я задалась вопросом, сколько же папочка ему платит. Наверно, много, если он с таким ангельским терпением выносит меня… Я оторвала обложку с верхнего журнала, разорвала ее в клочья, набрала побольше воздуха в легкие и начала своей последний крестовый поход:

– Мне тут стало ясно кое-что. Дело не в твоей железной выдержке, или принципах, или способности противостоять своим чувствам, нет. Любви невозможно противостоять, Нео. Поэтому если это тебе так легко удается, то… Да ты просто ничего не чувствуешь ко мне, вот и все! А значит, мне не за что бороться. Я признаю поражение и больше не буду мотать тебе нервы. Надеюсь, ты доволен и твоя репутация стоила того. Прощай.

Неофрон сидел напротив и даже не моргнул. Скала, покрытая льдом. Я поднялась со стула и протянула ему руку:

– Прощай, я буду в порядке. Приеду к тебе на свадьбу, если пригласишь, и первая припечатаю поцелуй к щеке твоей Рошель. В конце концов она не враг мне.

Мой голос дрогнул, но я быстро справилась с мятежником.

– Окончу учебу, в промежутке между прыжками выйду замуж за какого-нибудь десультора, которого не буду любить и который никогда не полюбит меня, но вряд ли кому-то будет до этого дело. Буду стоять у алтаря и клясться в верности другому. Отец вбухает в торжество целое состояние, репортеры слетятся со всей Европы. А ты будешь сидеть на скамье в церкви, смотреть на меня и знать, кому я должна принадлежать на самом деле. И я тоже буду это знать, но позволю другому держать меня за руку. Будет больно. Очень. И тебе, и мне.

– Дио…

– А потом я забеременею, и ребенок будет похож на другого мужчину, хотя мы оба знаем, на кого он мог быть похож. Но думать об этом впредь будет бессмысленно и мучительно. Alea iacta est[44].

– Замолчи…

– Нет, лучше сказать это вслух. Слова обретают новый смысл, если произнести их вслух. Ты будешь вытаскивать меня из каждого прыжка, везти домой и вручать мужу. И будешь знать, что единственный человек, с которым я хочу остаться рядом, проводить дни и ночи, – это ты. Но пути обратно не будет.

– Диомедея, бога ради!

– Но зато у тебя будет твоя репутация, в которой ты будешь находить утешение в трудный час! Репутация болвана, который так и не понял, что потерял!

И в эту секунду в нем что-то переломилось. Я почувствовала это. Впервые со времен начала этой битвы мне показалось, что победа может быть на моей стороне. Неофрон рванул ко мне так быстро, что я вздрогнула, схватил за запястья и едва слышно спросил:

– Что ты со мной делаешь?

Он стоял так близко, что я чувствовала исходящее от него электрическое поле.

– Хочешь сделку? – задыхаясь от волнения, спросила я. – Не сходя с этого самого места, поклянись, что ты ничего не чувствуешь ко мне, и тогда я оставлю тебя в покое, заново подпишу договор с Уайдбеком и больше никогда не доставлю тебе хлопот. Никогда.

В холл вошли посторонние, ко мне подскочила какая-то медсестра.

– Госпожа Фальконе-Санторо? Мы так рады вам! Пройдемте со мной?

– Еще никогда отделаться от меня не было так легко, Неофрон! Всего три слова: «Ты мне безразлична», – и я больше никогда не подойду к тебе! Клянусь!

Медсестра покраснела и отошла в сторону, осознав, что стала свидетелем очень личной сцены.

– Я не могу этого сказать, и ты знаешь это.

Я сглотнула комок в горле. Как мило, особенно накануне свадьбы.