Я снова почувствовал себя чумазым подростком, которому тетя Ники только что навешала людей за недостаточное усердие.

– А вести прослушку моих разговоров?!

– Твой телефон больше не прослушивается!

– Тогда кто принес на хвосте? Альцедо?

– Он хотел как лучше.

– Или еще одни духи?

– Нет. Лосьон для тела.

Я расхохотался, да так, что чуть не охрип. Ники навернула круг по ковру и плюхнулась в кресло.

– Почему ты не сказал сразу, Крис?

– Ты там чуть не умерла у меня на руках. Человек, с таким мужеством переносящий эпилепсию, вряд ли принял бы всерьез проблемы… вроде моей.

– Значит, это правда? Ты влюбился в женщину?

– Ну уж точно не в мужчину.

– О, Пречистая дева! За что мне все это?! – воскликнула Никтея, вскидывая руки и с мольбой глядя в потолок. – Если в следующий раз начнешь мучиться от любви, то, умоляю, скажи мне сразу. Тело с Инсаньей лучше уничтожать как можно быстрее.

Я пару раз моргнул и покрепче сжал стакан.

– С этого места поподробней.

– С радостью, Крис. Люди с Инсаньей, как вы называете это чувство, – перестают быть вменяемыми существами. Взять хотя бы…

– Диомедею. Я в курсе.

– О, ты в курсе?! Значит, легко поймешь меня! Неофрон собирается уволиться с должности, потому что невеста требует от него прекратить гулять под пулями. А перед этим моя драгоценная племянница чуть не наградила Нео репутацией чудовища, который жарит детей на сковородке. Мне придется искать ему замену, а это не так просто. До Нео теперь вообще не достучаться – ходит как под дозой, парит в облаках, никакой собранности. Слава богу, что хотя бы вы с Кором прекратили свои игры и эксперименты… О нет, Инсанья – это всегда проблемы!

– Кто-то еще доставлял тебе подобные проблемы, кроме Дио?

– Крайне редко, но бывало. Случалось, десульторы приползали ко мне, как побитые щенята.

– С Инсаньей?

– О да.

– И что же ты им рекомендовала?

– Уничтожить тело, конечно.

– И как, помогает?

– У меня нет однозначного ответа. Но я изо всех сил желаю тебе удачи. Надеюсь, метастазы Инсаньи, еще не успели прорасти к тебе в самую душу…

«А я надеюсь, что их там уже не счесть…»

Ближе к ночи позвонила Диомедея. Общение с Элли явно пошло ей на пользу. Она говорила так радостно и возбужденно, словно только что нашла клад. Или нет, зачем мелочиться, – Священный Грааль!

– Что бы ты там ни говорил, я не собираюсь сдаваться, – начала она.

С разбега в карьер – это так… по-диомедейски.

– И тебе здравствуй, – ответил я.

– Не сдамся, не жди. У этой истории должен быть другой конец. Когда я вижу, как мой любимый брат собирается сделать самую большую глупость в своей жизни, я не могу молча смотреть на это.

– Это не глупость, это взвешенное решение, черт бы его побрал, – отрезал я. – И уж точно самое лучшее решение с начала этого прыжка.

– Я хочу заехать к тебе завтра. Можно?

– С одним условием, – я снова перешел на латынь. – Мы больше не будем говорить об этой девушке.

– Хорошо. До завтра, – попрощалась Дио.

– Vale, soror.

Что-то она сегодня подозрительно сговорчивая.

* * *

Ночь обещала быть долгой: впервые за очень долгое время я больше не чувствовал усталости и сонливости. Кажется, тело решило наверстать все то упущенное время, которое ему пришлось проторчать в кровати. Я сел у камина и принялся срезать с руки пластырь, фиксирующий катетер. Белые обрезки потрескивали и обугливались к огне. Сам катетер полетел туда же.

Как тихо бывает по ночам. Я забыл начисто. Золотая россыпь огней вдоль берега Лугано, ветер, напитанный ночной свежестью, мириады звезд в небесах. А сколько мыслей в моей окончательно проснувшейся голове! Сколько чувств.

Совсем скоро туман рассеется, даруя этому миру еще одного безумного влюбленного или… едва не сошедшего с ума десультора.

Телефон звякнул трелью от входящего сообщения. SMS от Диомедеи.

«Я тут подумала… Если твои чувства к ней однажды умрут вместе с этим телом, то не случится ничего страшного, fra. Тогда она просто достанется кому-то другому. Любовь не сломает ее. Ты расстанешься с ней, и я с твоего благословения тут же познакомлю ее с кем-то из ребят Неофрона – с обычным человеком, не десультором, который сможет дать ей то, чего не дашь ты».

Вдох. Выдох.

«Достанется кому-то другому», – перечитал я, выкатив глаза.

«Познакомлю ее с кем-то из ребят Неофрона».

«С обычным человеком, не десультором, который сможет дать ей то, чего не дашь ты».

Я непроизвольно сжал руку в кулак, и тут же – ох, проклятье! – вздрогнул от резкой боли, впившейся в ладонь. Стакан с вермутом просто лопнул, когда мои пальцы сжали его чуть сильнее, чем он мог выдержать. Я раскрыл ладонь и стряхнул с нее стекло: вниз закапало вино вперемешку с кровью.

Как мило с твоей стороны, Дио! Я оценил, черт тебя дери!

Я вытащил из ладони мелкие осколки, обработал порез, завернул ладонь в бинт и только после того, как с раной было покончено, поразился бессмысленности того, что только что сделал.

* * *

К полудню приехал Альцедо, сияющий, как новогодняя елка, и разодетый, как на парад.

– Как ты? – спросил он, распахивая передо мной дверцу своей черной, как смоль, «Акуры». Странно, что Альчи все еще не избавился от своего агрессивного внедорожника и не завел какой-нибудь… розовый «бентли». Не все пропало!

– Я отлично.

– Что с рукой?

– Начал свое самоубийство с нее.

– Очень смешно.

– Просто в руке лопнул стакан.

Альцедо сел за руль и сдул с носа модную челку.

– «Просто» стаканы в руках не лопаются.

– У меня лопаются.

Тот посмотрел на меня как на чокнутого и завел мотор.

– Теперь я знаю вкус безумия, Альцедо. И он мне нравится.

* * *

Урсула была на месте. Едва заметный кивок, сдержанный жест рукой – вот она, женщина, покоряющая небеса. Мы сели в вертолет, и в тот момент, когда он оторвался от земли, разгоняя по траве волны, последние силы покинули меня.

– Второй раз, Крис. Ты заметил?

– Что? – очнулся я.

– Кажется, крошка Урсула сегодня не выспалась.

На последних словах вертолет снова странно повело, как будто у него начали заклинивать лопасти. Альцедо вскочил и, выругавшись, рванул к Урсуле. Я закрыл глаза, разрешая остаткам рассудка утонуть в легкой вибрации. Через десять минут мы доберемся до моей конечной остановки, и тогда…