Держа кольцо на ладони, с легкой усмешкой перевела надпись.

«Это мое кольцо соединяет вам обоим сердца и мысли».

Екатерина была не уверена, сможет ли овладеть силой кольца, обмануть с его помощью Ренара, но шелест последних слов графа убедил ее в успехе.

«Не бойся, милая. Я лечу».

Екатерина накрыла кольцо ладонью. Это все, что она могла, чтобы не рассмеяться. Мужчинами потрясающе легко манипулировать. Как и тем, который нетерпеливо ждал, стоя позади нее.

Она стояла, отвернувшись к окну, чтобы де Виз не видел, чем она занимается. В данный момент вряд ли нужно, чтобы этот дурак понял, что она не меньше сведуща в магии, чем женщина, которую она посылала его уничтожить.

Успокоившись, королева повернулась к охотнику за ведьмами. Она всегда испытывала отвращение к де Визу, а теперь особенно. Он посмел явиться к ней в грязной после поездки одежде, с запущенной физиономией, дико вращая подбитым глазом, и юлил, как побитый пес.

– Ну, ваше величество? – нагло спросил он. – Годится?

– О, конечно, – промурлыкала она. – Ты не привез мне Реми и его перчатки, но это колечко пригодится не меньше. Оно выманит наших врагов в Париж. Хорошо поработал, сеньор де Виз. И ты тоже, магистр Аристид.

Она кивнула в сторону стоявшего в тени де Виза изможденного парня. Юноша молча поклонился.

А де Виз, безумно сверкая глазами, потирал руки.

– На этот раз они от нас не уйдут. Только заманите этого дьявола и его девку в Париж, а уж здесь до них доберутся ваши солдаты. Да и я разведу костер пожарче адского. Потом вы вспомните все, что мне обещали: назначение Великим инквизитором.

– Разумеется, месье де Виз. Я уж постараюсь, чтобы вы получили все, что вам положено, – пробормотала Екатерина.

Де Виз не уловил в ее обещании ничего дурного, перед глазами маячило видение будущей славы. Однако она заметила, что паренек насторожился, на лице появилось тревожное, полное подозрительности выражение.

Протянув с царственной улыбкой руку для поцелуя, Екатерина отпустила обоих.

На очереди были дела поважнее. Сердце учащенно билось от нечасто охватывавшего ее волнения и предвкушения победы. Все становилось на свои места. Она заполучила в Париж короля Наварры и его сторонников – гугенотов. Изготовленная ею миазма достигла полной зрелости. Она даже определила подходящий момент, когда можно было привести свой план в действие: канун Дня святого Варфоломея.

А теперь у нее было средство избежать опасности разоблачения, исходящей от Арианн Шене.

Вернувшись в свои покои, она отпустила прислугу, затем сдернула покрывало со стоявшей у кровати клетки. Голубь, озадаченно разглядывая королеву, тихо проворковал. Екатерина никогда не приписывала птицам больших умственных способностей, но, возможно, это существо недоумевало, где же хозяйка.

Постучав по клетке, Екатерина произнесла:

– Можешь забыть об Эрмуан. Она тебе теперь без пользы.

Ни мадам Пешар, ни Луиза Лаваль больше не будут слать посланий. Обе помещены в самые глубокие темницы Бастилии, и Екатерина не считала, что они когда-нибудь снова увидят дневной свет.

Королева наклонилась к клетке и тихо промолвила:

– Тебе, дорогой мой, придется доставить еще одно послание.

Ей лишь хотелось видеть лицо Мари Клэр, когда та получит его… и лицо Арианн. Она скривила рот в насмешливой улыбке. Действительно, весьма забавно. Брошенный могуществу Екатерины глупый вызов девчонки будет сорван с помощью того же уязвимого чувства, которое погубило ее мать.

Любви.

Несколько дней подряд как из ведра лил дождь, следовавшие друг за другом штормы окутали мглой Бель-Хейвен и фактически отрезали остров от материка. К большому облегчению Арианн, наконец, проглянуло солнце.

Она с нетерпением ждала новостей из внешнего мира, весточки о судьбе Реми, сообщения от Луизы о том, как идут дела в Париже. И хотя Арианн не хотела в этом признаться, с еще большим нетерпением ждала хотя бы словечка от Ренара.

Она ничего о нем не знала, с тех пор как он покинул Бель-Хейвен в ту ночь, когда они поссорились. Но как ни возражала Арианн, Туссен с несколькими вассалами Ренара продолжали охранять дом. При таких отношениях между ней и Ренаром его покровительство затрагивало ее гордость.

Как только перестал дождь, Арианн пошла искать Туссена, твердо решив заставить упрямого старика вернуться домой.

С наступлением непогоды она настояла на том, чтобы люди Ренара поставили коней в ее конюшню. Там, в последнем стойле, она и нашла Туссена. Тот чистил своего чалого мерина, такого же флегматичного и надежного, как и сам старик.

Все стойла были заняты, кроме одного. Арианн отметила, что нет пони Мири. Она нахмурила брови, не зная, радоваться или беспокоиться. Последнее время сестренка вела себя довольно странно, то уныло болтаясь по дому, то в следующий момент, как безумная, убегая из дому. Мири утверждала, что с ней ничего не происходит, но при этом тщательно избегала взгляда Арианн.

Девушка боялась, что причина беспокойства Мири – этот малый, Симон Аристид. Она, должно быть, начинает подозревать то же, что и Ренар: юный Аристид погиб при попытке бежать с острова.

Если даже Симон жив, Мири лучше держаться подальше от опасно запутавшегося парня. Но разговоры об этом не уменьшили бы сердечную боль девочки, как сама Арианн знала по собственному опыту. Пожалуй, и ей лучше больше не видеть Ренара, но подобная мысль приносила мало утешения.

Она решительно направилась к последнему стойлу. Туссен оглянулся.

– Доброе утро, мадемуазель.

Кузен Ренара был, как всегда, весьма почтителен, но на грубоватом лице читался молчаливый упрек.

Однако она отозвалась намеренно бодрым, веселым голосом:

– Да, наконец-то оно доброе. Дождь перестал, и, похоже, теперь можно спокойно проехать по дамбе.

– В самом деле, мадемуазель? – Туссен вернулся к прерванному занятию.

– И вы с людьми графа уже сегодня можете вернуться в Тремазан.

– Да ну? Что, получили подтверждение, что де Виза нет в живых?

– Нет, но…

– Или сообщение из Парижа, что Темную Королеву, ко всеобщему удивлению, сбросили с трона?

– Конечно нет, но…

– В таком случае я никуда отсюда не уеду.

Тут уж Арианн чопорно начала:

– Месье Туссен, я настаиваю…

– Прошу меня извинить. При всем моем глубочайшем уважении к вашей светлости, я подчиняюсь приказаниям только графа де Ренара, а он говорит, что я должен оставаться здесь, пока он не убедится, что опасности больше нет.