– Это имя значится в «шапке» фирменных бланков, приложенных к твоим лабораторным анализам. Судя по ним, этот Монтгомери – риелтор. Или, может быть, ваш местный врач подрабатывает торговлей недвижимостью?

– Н-нет… То есть не совсем так. Он…

– Каждый раз, помимо твоих анализов, я получаю от этого Монтгомери что-то вроде письма, в котором он расписывает, как хорошо ты обращаешься с Кло, как ты терпелива и какая ты замечательная мать…

Я почувствовала, что краснею.

– О-о… это очень мило с его стороны… – пробормотала я. Ну пусть только Трипп мне попадется! Мне хотелось и обнять его, и наподдать так, чтобы летел кувырком до границы штата. Впрочем, учитывая его – и мои – физические кондиции, последний вариант звучал как-то… нереалистично.

– Ничего «милого» я тут не вижу, – сухо заметил Марк. – Как минимум это непрофессионально, к тому же я ни о чем подобном не просил. Какая из тебя мать, я знаю без подсказок со стороны… В общем, попроси своего врача это прекратить. Пусть лучше торгует своей недвижимостью, о’кей?..

– Хорошо, я ему все передам. Кстати, я рада, что Кло может побыть у нас еще немного… – поспешила я сменить тему. – Я договорилась для нее насчет домашнего обучения, и мне хотелось, чтобы она успела закончить те несколько проектов, которые она начала со своей учительницей. Кроме того, мы с Три… то есть я хочу научить Кло ловить рыбу, и…

В трубке раздался какой-то шорох, потом Марк сказал в сторону:

– Я сейчас, дорогая. Уже заканчиваю…

– В общем, можешь не волноваться, – сказала я. – Кло много занимается, так что в школе она отставать не будет. Кроме того, мне кажется – ей тут нравится. Если не веришь, можешь поговорить с ней сам. Правда, сейчас она еще спит, но я знаю – ей будет приятно услышать твой голос.

– Нет-нет, пусть спит, – поспешно сказал Марк. – Передавай ей привет. Когда я буду знать, каким рейсом мы прилетаем, я сразу тебе сообщу, чтобы ты могла подхватить нас в аэропорту.

– Постой, Марк, не вешай трубку! Я считаю, что ты обязательно должен поговорить с… – Я замолчала, почувствовав, что обращаюсь к пустоте: Марк повесил трубку. Я тоже выключила мобильник и, бросив аппарат на ночной столик, стала ломать голову, как же сообщить Кло, что она остается еще на две недели, и при этом ухитриться умолчать о том, что ее отец снова не захотел с ней разговаривать.

* * *

Четыре часа спустя мы с Кло снова ехали в центр города, чтобы работать в архиве. Кэрол-Линн я в этот раз оставила с Корой, которой Кло написала подробнейшие инструкции относительно того, как и когда следует поливать посаженную ею лимскую фасоль. Я, правда, предупредила, что раньше чем через пять дней ростки все равно не проклюнутся, однако Кло все равно бегала смотреть свою грядку как минимум четыре раза в день, заодно проверяя, чтобы земля не была ни излишне сухой, ни чересчур влажной. Я не была уверена, что Кло знает, как действовать, если земля окажется слишком сухой или слишком влажной, но ее энтузиазм был мне по душе.

Сейчас Кло сидела рядом со мной на переднем сиденье и смотрела в окно. Мобильник, с которым она по-прежнему не расставалась, лежал у нее на коленях, но я заметила, что его экран почти не вспыхивает, сигнализируя о новых твитах или сообщениях в «Фейсбуке». Казалось, что ее прежняя, калифорнийская жизнь отступила, канула в черный, как вода лесного озера, экран телефона, и это мне тоже нравилось. Сама я давно считала, что так называемые подруги Кло – это совсем не то, что ей нужно, и что она заслуживает большего. Лучшего. Настоящего. Что такое настоящая подруга, я знала не понаслышке, потому что когда-то такая подруга была и у меня, и звали ее Клер Монтгомери. В старшей школе мы были практически неразлучны, вместе мы руководили школьной группой болельщиц, вместе выдумывали и осуществляли разного рода проказы и сомнительные шуточки – вроде той, когда мы на целую ночь заперли в школьном здании мула, корову и шесть овец, принадлежавших одному из фермеров по фамилии, кажется, Крендалл. У нас не было друг от друга тайн; мы щедро делились друг с другом своими секретами и мечтами и порой даже засыпали, продолжая прижимать к уху включенный мобильный телефон. Все закончилось в тот день, когда я упаковала вещи и уехала, ни с кем не попрощавшись.

– А как обычно одеваются местные девчонки, когда идут на танцы? – неожиданно спросила Кло. Она продолжала смотреть в окно, но я не сомневалась, что это не размышления вслух, а именно вопрос. И спрашивала она меня.

– Ну-у… – растерялась я. – По-разному, наверное. Смотря какие танцы.

Кло пожала плечами:

– Миссис Смит сказала, что в конце учебного года в школьном спортзале бывает вечеринка для тех, кто на будущий год поступает в старшую школу. Она сказала, что те, кто находится на домашнем обучении, тоже могут прийти и что мне было бы полезно познакомиться с девочками моего возраста. Конечно, – спохватилась Кло, – вечеринка наверняка будет отстойная, но и сидеть в усадьбе – тоже не Диснейленд.

– Ты хочешь сказать, что сажать растения, смотреть, как они растут, и учиться рыбачить совсем не так интересно, как кататься, скажем, на «русских горках»?

Кло метнула на меня взгляд, который яснее ясного говорил: ей не до шуток.

– Растения – это научный эксперимент для школы, а значит, в нем никакого удовольствия быть не может, – отчеканила она с таким видом, словно изрекала всем известные истины. – А ловить рыбу мы так и не поехали, потому что мистера Монтгомери вызвали на какую-то автомобильную аварию, и ему пришлось уехать. В общем, по сравнению с необходимостью сидеть в четырех стенах даже ваши школьные танцульки – это все равно что концерт Мэрилина Мэнсона. Понятно?

Я не стала напоминать ей, что она никогда не была на концерте Мэнсона. Однажды, впрочем, Кло едва туда не попала с подачи своей подружки Хейли. Марк не возражал; он готов был отслюнить на билеты любую сумму, не задавая лишних вопросов, но я тогда еще могла мыслить трезво, поскольку перестала принимать таблетки из-за беременности. Узнав о том, куда собралась Кло, я проявила твердость, что случалось со мной не часто, и категорически запретила ей идти на этот концерт, а Марку – давать дочери деньги. Разумеется, в глазах обоих мне это симпатий не прибавило, и все же тогда мне показалось, что, помимо раздражения, Кло испытывает и что-то вроде мрачного удовлетворения, словно всю эту историю с концертом она использовала, чтобы посмотреть, способен ли хоть кто-то из нас двоих повести себя так, как подобает нормальным родителям.

– Когда я была в твоем возрасте, – сказала я, – девочки надевали на танцы обрезанные до попы джинсы и майки с блестками. А еще в наших краях были очень популярны объемные укладки и начесы, хотя весь остальной мир давно носил волосы как попало. Ну и, конечно, ковбойские сапоги… Здесь их носят постоянно, носят в любое время года и буквально со всем. Я даже подозреваю, что мода на них пошла именно отсюда, из Дельты, а вовсе не из Техаса, Монтаны или где там до сих пор водятся живые ковбои…

Кло подняла брови и картинно вздохнула.