— Они бросили всё, — сказала Ирелла. — Большинство станций кольца охраняются хорошо если десятком кораблей.

— Трудно будет защищать врата, когда мы пройдем внутрь, — заключило Кенельм. — Если пройдем.

— Защитникам нужно будет только немного прикрыть нас — чтобы мы успели запустить четвертую фазу.

— Наши сенсорные зонды сообщают, что граница открыта, — сказал Иммануээль. — Интерфейс представляет собой простой образец отрицательной энергии, который вроде бы не должен причинить вред.

Ирелла рассматривала мерцающий шар с величайшим недоверием.

— Мне это кажется маловероятным. Значит, на другой стороне должно быть что–то, что нападет на нас, когда мы войдем.

— Да, но не сразу. Внутри анклава время течет медленнее. Возможно, они только–только заметили наше присутствие. По их срокам потребуется несколько дней, если не больше, чтобы собрать флотилию и приготовиться к обороне.

— Как только мы войдем внутрь, мы окажемся в том же временном потоке и о «днях» можно будет забыть.

— Да, но пока у нас есть преимущество.

Ирелла бросила взгляд на приближающиеся орды кораблей Решения. Цифры внушали тревогу.

— Мы должны защитить терминал червоточины. Это же наш единственный выход отсюда.

— Принято, — отозвался Иммануээль. — Как только нейтронная звезда выйдет, мы тут же изымем терминал из системы. Оликсам как минимум придется разделить силы. Мы полагаем, что большинство войдет в анклав, преследуя нас.

— Хорошо. Так когда же мы войдем?

— Прямо сейчас, — заявил Энсли.

Ирелла почувствовала, как бешено забилось ее сердце. Пробиться к вратам было нелегко, но она была уверена и в боевых кораблях, и в тактике. А сейчас они воистину делали шаг в неизвестность.

При помощи нейронного интерфейса она собрала как можно больше тактических данных в режиме реального времени. Линейные крейсеры занимали позиции перед вратами, крупные гранулы выходили из червоточины. Едва они появлялись, медная оболочка отгибалась, обнажая орудийные платформы. Воздвигаемый защитный слой утолщался.

— Увидимся на той стороне, — бросил Энсли.

Ей хотелось крикнуть: «Подожди, нет, будь осторожен!» — просто что–нибудь, что могло бы помочь, что дало бы ему понять, что она беспокоится о нем. Но большой белый корабль плавно набрал скорость и легко скользнул сквозь мерцающую поверхность. Секундой позже за ним проследовал поток боевых кораблей армады. Терминал червоточины, поманеврировав, занял позицию всего в двух километрах от эфирной поверхности врат. Еще тысячи тяжелых крейсеров вырвались из червоточины и тут же нырнули в анклав.

— Есть ответ? — тревожно спросила Ирелла.

— Никакого, — ответил Иммануээль. — У меня нет контакта ни с одним из прошедших через врата аспектов моего комплекса. В сущности, та группа, что осталась снаружи, сейчас в меньшинстве. Наш интеллект сократился. Необычное обстоятельство. И оно приводит меня в замешательство. Быть разделенным на две сознательные сущности неестественно.

Ирелла переглянулась с Кенельм. Признание Иммануээля отчего–то деморализовало.

Большая часть армады уже вошла в анклав. Ну, по крайней мере, во врата, сказала себе Ирелла.

«Ох, святые, а что, если это самая хитроумная ловушка во вселенной? Что, если все расы, которым удалось вырваться из тисков вторжения, заманиваются сюда? Что, если…»

«Морган» ускорил ход — и через несколько секунд нос его ткнулся в зыбкий фотонный пузырь врат. Ирелла не могла вмешаться. Не могла уже ничего остановить, даже если бы использовала все доступные ей средства сети.

— О, черт!

Она зажмурилась, чтобы хоть как–то отгородиться от мучительной огненной смерти, которая вот–вот разорвет «Морган» в клочья.

И ничего.

Ирелла открыла глаза, огляделась. Тактические дисплеи быстро заполнялись: «Морган» восстанавливал контакт с армадой и… Энсли. Да!

Но с визуальным изображением определенно было что–то не так. В окнах кафе бешено кружились разноцветные облака. Корабль словно погрузился в атмосферу газового гиганта. Что, конечно, было не так. Ирелла просто не могла разобраться в перспективе — чтобы с чего–то начать.

— Великие святые, это туманность, — охнула она.

— О, значит, ты это сделала? — подал голос Энсли.

Ирелла облегченно вздохнула:

— Мы это сделали. Ну, и какие местные разведданные у тебя есть для нас?

— Даже моя сенсорная «листва» плохо видит сквозь этот мрак. Сейчас датчики рассеиваются, так что мы должны получить более внятную картинку, хотя это и нелегко. Хорошая новость заключается в том, что тут не так уж и много кораблей и ни один из них не находится близко к нам. Звезду окружают два энергетических обруча и еще несколько колец поверх них — полагаю, это генераторы экзотической материи, создавшие это место. Здесь есть только одна планета, газовый гигант; это тот участок туманности, который выглядит так, словно там пожар. Вижу огромный заряженный ионный хвост и тысячи маленьких лун на полярной орбите — это, наверное, корабли–ковчеги. Скоро мы, надеюсь, получим хоть сколько–нибудь приличное разрешение.

— И у оликсов нет тут никакой флотилии? — недоверчиво спросила Ирелла. Ей это казалось просто невозможным.

— Это одна большая плотная туманность, крошка. Здесь может прятаться что угодно, особенно если оно не движется с ускорением. Я засек какие–то странные… мерцания.

— Мерцания?

— Точки света, которые то появляются, то исчезают. Совершенно бессистемно.

— Столкновение ионизирующего излучения с частицами туманности?

— Не знаю.

— Они представляют потенциальную угрозу?

— Тоже не знаю. Еще какие–нибудь тупые вопросы?

Ирелла плотно сжала губы; ей было совсем не смешно.

— Мы отправим три линейных крейсера к ближайшему мерцанию, чтобы его исследовать, — решил Иммануээль. — Но остальная армада двинется дальше. Силы оликсов вскоре нагонят нас. Берем курс на газовый гигант. Этого достаточно — пока наша база знаний об анклаве расширяется.

Дрон–передатчик, снабженный тремя небольшими движками, от каждого из которых тянулись крохотные льдисто–голубые побеги электростатических разрядов, медленно поднялся в воздух на высоту человеческого роста, потом осторожно обогнул пещеру.

— Хватит, — сказал Юрий. — Работает.

В его сознании сомнения боролись с желанием.

Чтобы со всем этим покончить. Чтобы все закончилось.

Но он на собственном горьком опыте научился тому, что бросаться очертя голову во враждебную среду к добру никогда не приводит.

— Чувак, — пробурчал Алик, — первый полет братьев Райт и тот длился дольше[9].