litbaza книги онлайнКлассикаВдали от безумной толпы - Томас Харди

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 103 104 105 106 107 108 109 110 111 ... 113
Перейти на страницу:

– Знаете вы, в чем тут дело? – спросил фермер Батшебу с другого конца холла.

– Понятия не имею, – отвечала Батшеба. Раздался резкий стук в дверь. Один из работников тотчас же отворил и вышел наружу.

– Тут спрашивают миссис Трой, – доложил он, вернувшись.

– Я уже готова, – ответила Батшеба. – Хотя я и не велела присылать за мной.

– Это какой-то незнакомец, мэм, – сказал работник, стоявший у дверей.

– Незнакомец? – удивилась она.

– Попросите его войти, – приказал Болдвуд.

Приглашение было передано, и в дверях появился Трой, лицо его было закрыто до самых глаз.

Воцарилось гробовое молчание, все уставились на вошедшего. Люди, слыхавшие, что Трой обретается по соседству, сразу его узнали, остальные находились в недоумении. Никто не обращал внимания на Батшебу. Она оперлась на перила. Мертвенно-бледная, нахмурив брови и полуоткрыв рот, она впилась глазами в пришельца.

Однако Болдвуд не узнал Троя.

– Входите, входите, незнакомец, – радушно повторял он, – и выпейте с нами рождественский кубок!

Трой прошел на середину холла, снял шапку, отвернул воротник и посмотрел Болдвуду прямо в лицо. Но даже теперь Болдвуд не узнал того, кто являлся олицетворением жестокой иронии судьбы, кто уже однажды разбил его счастье, издевался над ним, похитил его радость, а теперь снова явился его терзать. Трой рассмеялся каким-то металлическим смехом – и только тогда Болдвуд узнал его.

Трой обернулся к Батшебе. Невозможно описать состояние, в каком находилась несчастная женщина. Она опустилась на нижнюю ступеньку лестницы, губы у нее посинели и пересохли, широко раскрытыми, потемневшими глазами она смотрела на мужа, словно спрашивая себя, уж не страшная ли галлюцинация все это. Тут Трой заговорил:

– Батшеба, я пришел за вами!

Она ничего не ответила.

– Идем со мной домой! Идем!

У Батшебы дрогнули ноги, но она не поднялась.

Трой подошел к ней.

– Идемте, сударыня! Слышите, что я сказал? – повелительно бросил он.

От камина донесся какой-то странный глухой звук, казалось долетавший из глубокого каземата. Никто бы не узнал голоса Болдвуда, так изменило его отчаяние.

– Батшеба, идите со своим мужем!

И все же она не шевельнулась. Батшеба находилась в полной прострации, хотя и не лишилась чувств. Ее состояние можно было бы назвать психической gutta serena[45], рассудок ее полностью помрачился, хотя со стороны это не было заметно.

Трой протянул руку, собираясь привлечь ее к себе, но она резко отшатнулась. Увидав, что он внушает ей ужас, Трой со злобой схватил ее руку и сильно дернул. То ли он причинил ей боль, то ли его прикосновение было невыносимо (это так и осталось неизвестным), но она попыталась вырваться и издала короткий слабый крик.

В тот же миг раздался оглушительный выстрел, и эхо прокатилось по холлу. Все оцепенели. Внутренняя дубовая стена дрогнула от взрыва, и комната заволоклась серым дымом.

Ошеломленные гости оглянулись на хозяина. За спиной Болдвуда, у камина, как обычно на фермах, стояли ружейные козлы, рассчитанные на два ружья.

Когда Батшеба вскрикнула, вырываясь из рук мужа, искаженное отчаянием лицо Болдвуда вдруг изменилось. На лбу вздулись жилы, в глазах вспыхнул огонь безумия. Он быстро повернулся, схватил ружье, взвел курок и выстрелил в Троя.

Трой упал. Мужчины стояли так близко друг от друга, что заряд дроби не успел разлететься, но пронзил Троя, как пуля. Трой издал долгий гортанный стон, скорчился, потом вытянулся, все мускулы расслабли, и он затих.

Сквозь дым было видно, что Болдвуд снова возится с ружьем. Оно было двуствольное, и ему удалось каким-то образом привязать свой носовой платок к курку; наступив ногой на другой конец платка, он наводил на себя второе дуло.

Все оцепенели от ужаса; работник Болдвуда, Сэмуэй, первым заметил, что затевает хозяин, и бросился к нему. Тут Болдвуд дернул за платок, и ружье снова выстрелило, но Сэмуэй успел толкнуть хозяина, и весь заряд угодил в балку на потолке.

– Что ж, все равно! – выдохнул Болдвуд. – Меня ждет другая смерть.

Он вырвался из рук Сэмуэя, подошел к Батшебе и поцеловал ей руку. Потом надел шляпу, распахнул дверь и вышел в темноту – никому не пришло в голову его остановить.

Глава LIV После удара

Выйдя на большую дорогу, Болдвуд повернул в сторону Кэстербриджа. Он шел ровным твердым шагом, перебрался через Иелберийский холм, миновал безлюдную равнину, поднялся на Меллстокский холм и между одиннадцатью и двенадцатью часами пересек поросшее вереском поле и вошел в город. В этот час улицы были почти безлюдны, и в колеблющемся свете фонарей виднелись лишь ряды серых ставней на окнах лавок да белела полоса тротуара, на плитах гулко отдавались его шаги. Он свернул направо и, подойдя к тяжелому каменному зданию, остановился у сводчатых, окованных железом ворот. То был вход в тюрьму. Над воротами висел фонарь, при его свете злополучный путник разглядел ручку звонка.

Наконец отворилась дверца, и появился привратник. Болдвуд шагнул вперед и глухо проговорил несколько слов. Через некоторое время пришел еще один человек. Болдвуд вошел во двор, дверца захлопнулась за ним, и он простился со свободой.

Весть об ужасном событии, завершившем празднество Болдвуда, уже распространилась по всей округе, вызывая смятение среди жителей Уэзербери. Из тех, кто не был в доме, Оук едва ли не первым услыхал о катастрофе; минут через пять после ухода Болдвуда он вошел в холл и увидел поистине страшную картину. Все гости женского пола сбились в кучу и жались к стенам, как овцы в бурю, а мужчины растерянно топтались, не зная, что предпринять. Между тем в Батшебе произошла резкая перемена; теперь она сидела на полу возле тела Троя, положив его голову себе на колени. Одной рукой она прижимала носовой платок к его груди, прикрывая рану, откуда не вытекло ни капли крови, а другой крепко сжимала его руку. Всеобщее смятение привело ее в себя. Временное оцепенение прошло, и проснулась энергия, как только явилась необходимость действовать. В повседневности редко можно встретить проявления душевной стойкости, которую восхваляют философы, и все были поражены мужеством Батшебы: сейчас она проводила в жизнь свою философию, да она и всегда осуществляла то, что находила нужным. У нее в жилах текла та же кровь, что и у женщин, которые становились матерями великих людей. Такие, как она, способны породить на свет замечательных представителей рода человеческого, которых недолюбливают на званых обедах, побаиваются в учреждениях и превозносят в критические моменты истории. Трой, покоившийся на коленях у жены, теперь был центром картины.

– Габриэль, – сказала она каким-то мертвым голосом, когда он вошел, и повернула к нему лицо, которое почти нельзя было узнать – так оно осунулось и побледнело, – сейчас же поезжайте в Кэстербридж за врачом. Кажется, это бесполезно, но все-таки поезжайте. Мистер Болдвуд застрелил моего мужа.

1 ... 103 104 105 106 107 108 109 110 111 ... 113
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?