– Да, – согласился я, – обезьяны в этот час обычно ужинают, а потом танцуют.

– А может, они не придут сегодня ночью? – с надеждой в голосе спросила Саша.

– Придут, – твердо сказал я.

– Да, придут, – согласился Бобби и ушел в дом, неся в руках наш ужин. Орсон последовал за ним, но не из-за страха, что где-то поблизости могут прятаться злобные обезьяны, а исключительно в качестве жандарма, охраняющего пиццу и следящего за справедливой дележкой жратвы.

Саша вытащила из «Эксплорера» два полиэтиленовых пакета. В них находились огнетушители, которые она приобрела в скобяном магазине «Корона». Затем она захлопнула заднюю дверь машины и нажала на кнопку электронного брелока. Двери машины автоматически заперлись. Поскольку в одноместном гараже Бобби стоял его собственный джип, Сашин «Эксплорер» мы оставили прямо перед входом в коттедж.

Саша повернулась ко мне, и в этот момент налетевший порыв ветра взметнул ее прекрасные волосы цвета красного дерева, а пробившийся из-за туч лучик лунного света ласково погладил ее по щеке, заставив кожу засветиться. Она показалась мне олицетворением сил природы, богиней ветра, призывающей шторм.

– Что? – спросила Саша, не понимая, почему я так смотрю на нее.

– Ты так прекрасна! Ты похожа на богиню.

– Господи, сколько же ерунды у тебя в башке, – проронила она с улыбкой.

– В этом – секрет моего обаяния.

Песчаный смерч стал исполнять вокруг нас танец дервиша, бросая пыль в наши лица, и мы поспешили в дом.

Бобби ждал нас внутри. Он уже успел убавить свет, и сейчас здесь царил уютный полумрак. После того как мы вошли, он запер дверь.

Окинув взглядом широкие окна, Саша проговорила:

– Хорошо бы забить их фанерой или – еще лучше – досками.

– Это мой дом, – сказал Бобби. – Я не намерен заколачивать окна и жить как в тюрьме из-за нескольких поганых мартышек.

– Я знаю этого парня много лет, – сказал я, обращаясь к Саше, – и могу подтвердить, что он действительно никогда не боялся обезьян.

– Никогда, – поддакнул Бобби. – И не собираюсь бояться сейчас.

– Тогда давайте хотя бы закроем жалюзи, – предложила Саша.

Я отрицательно покачал головой.

– Неудачная мысль. Это лишь насторожит их. Если обезьяны смогут видеть нас, а мы станем вести себя так, будто ничего не подозреваем, они будут более беспечны.

Саша вынула из коробок оба огнетушителя и отстегнула от их рукояток пластиковые предохранительные скобы. Огнетушители весили килограммов по пять каждый. Такие обычно используются на судах и крайне просты в применении. Один из них Саша поставила в угол кухни, где его нельзя было увидеть из окна, а второй прислонила к дивану в гостиной.

Пока Саша занималась с огнетушителями, мы с Бобби сидели на кухне и заряжали оружие. Делали мы это, опустив руки ниже уровня стола – на тот случай, если обезьянья мафия незаметно подглядывает за нами через окна. Саша купила три запасные обоймы для «глока» и три скоростных патронозарядника для своего револьвера. Сейчас мы набивали их патронами.

– После того как вчера вечером я ушел от тебя, я посетил Рузвельта Фроста.

Бобби взглянул на меня исподлобья.

– И у них с Орсоном состоялась дружеская беседа?

– Рузвельт пытался разговорить Орсона, но тот не захотел. Но там еще была кошка, которую звали Мангоджерри.

– Ну конечно, – сухо ответил Бобби.

– Кошка сказала, что люди из Форт-Уиверна хотят, чтобы я бросил все это, не стоял у них на пути.

– Ты лично говорил с кошкой?

– Нет, ее слова передал мне Рузвельт.

– Тогда все ясно.

– По словам кошки, они собираются сделать мне серьезное предупреждение. Если я не перестану совать нос в их дела, они намерены убивать моих друзей – одного за другим, покуда я не перестану им мешать.

– Значит, они намерены убить меня только для того, чтобы сделать тебе предупреждение?

– Так решили они, а не я.

– А почему бы им не начать прямо с тебя? К чему весь этот символизм?

– Рузвельт говорит, что они меня почитают.

– Кто ж тебя не почитает!

Даже обезьяны не заставили его полностью отказаться от привычного скепсиса по поводу очеловечивания животных. Однако сарказм его явно поубавился.

– А сразу же после того, как я покинул «Ностромо», я получил именно то предупреждение, о котором говорила кошка.

Я рассказал Бобби про шефа полиции Стивенсона, и он спросил:

– Стивенсон собирался убить Орсона?

Орсон, находившийся на боевом посту возле коробок с пиццей, заскулил, подтверждая правдивость моих слов.

– Значит, ты застрелил шерифа.

– Он был шефом полиции.

– Ты убил шерифа, – настаивал Бобби.

В свое время он был горячим поклонником произведений Эрика Клэптона, так что я понимал, почему подобная формулировка была ему больше по душе.

– Ладно, пусть будет по-твоему. Я застрелил шерифа, но я не тронул его заместителя.

– Ты опасный тип. Теперь я с тебя глаз не спущу.

Бобби закончил с зарядниками и сунул их в кожаный футляр, приобретенный Сашей специально для этой цели.

– Экая у тебя рубашка! – сказал я.

На Бобби была надета необычная гавайская рубаха с длинными рукавами и тропическим буйством оранжевых, красных и зеленых оттенков.

– «Швейная компания Камехамеха». Примерно пятидесятый год.

В кухню вошла Саша и включила духовку одной из двух стоявших здесь плит, чтобы разогреть пиццу.

– А потом я поджег патрульную машину, чтобы замести следы, – продолжал я свой рассказ.

– С чем пицца? – обратился Бобби к Саше.

– Одна – с пепперони, а другая – с ветчиной и луком.

– Бобби носит рубашки с чужого плеча, – сообщил я Саше. – Сэконд-хенд.

– Антик, – поправил он меня.

– В общем, после того как я взорвал полицейскую машину, я отправился к Святой Бернадетте и влез в дом священника.

– Проникновение со взломом?

– Нет, через незапертое окно.

– Ага, значит, просто незаконное проникновение, – констатировал он.

Закончив снаряжать запасные обоймы для «глока», я задумчиво проговорил:

– Поношенная рубашка и антикварная рубашка – не все ли равно? По-моему, одно и то же?

– Поношенная стоит дешево, а антикварная – дорого, – пояснила Саша.