Но военное счастье переменчиво. В февраля произошел случай, который стал кровавым знаком предстоящей беды. Младший из братьев Усковых, Андрей, браташ, как его звали старшие братья, по приказу отделенного Смирнова убил пленного серба ножом. И казаки содрогнулись. Не по-христиански это было – резать безоружного человека как скотину.

Возмездие пришло скоро. Через несколько дней волчья группа попала в засаду. Андрей Усков, накануне убивший пленного, долго умирал в лесу, лежа с простреленным животом.

* * *

Через месяц в районе между селами Иванчаны и Вулкашинац вышедшую ночью волчью группу засекла местная жительница. В селе в это время находилась на отдыхе партизанская рота Вуйко. Предупрежденные о засаде партизаны на рассвете окружили балку, где пряталась группа. Начинало светать. В расступающейся темноте мелькнула голова в казачьей кубанке.

Дозорных прирезали в один момент. Никто из них не успел поднять шума. Через несколько минут появилась смена, и один из казаков, внезапно забеспокоившись, тихо позвал:

– Васька… ты где? – и партизаны поняли, что обнаружены.

– Пуци ми курац! – крикнул Вуйко и полоснул по казакам из МР-40.

Партизаны на секунду замерли и тут же открыли ответный огонь.

– Заебанция! – заорали сербы. – Ватра! Огонь!

Поднялась шквальная стрельба.

– Напред! – гаркнул Вуйко. – Юриш!

Стреляя на бегу, часть партизан бросилась в балку. Другая часть навалилась с тылу. Было слышно, что стрельба начала захлебываться. Там началась жестокая рукопашная. Один из казаков, с залитым кровью лицом, бросив бесполезное оружие, петляя между деревьями, побежал в лес. Его догнали, свалили с ног. Несколько человек крутили ему руки.

– Врешь, бляха-муха, не возьмешь! – страшно хрипел Тимофей Усков, моргая выбитым окровавленным глазом. Стрельба закончилась. Пленного привели к командиру.

– Не говорити о? – спросил его партизан.

– Не понимаю, – глядя в землю, мрачно сказал казак.

– И по-русски не понимаешь? – перегнулся через стол к нему партизан. – Говори, сволочь!

Тимофей Усков вздрогнул. Он чувствовал, что его сознание мутится. Перед ним сидел его отделенный Смирнов, тот самый, из-за которого погиб младший брат.

– Мишка! Ты-ыыы?

– Для кого Мишка, а для тебя лейтенант госбезопасности Бескаравайный.

Воцарилось гробовое молчание. У казака глаза сделались круглыми. Он стал часто и трудно дышать и, пересиливая себя, проговорил глухо:

– Не кричи, не испужаюсь…

Бескаравайный мотнул головой.

– Ми више не треба. Убейте его.

* * *

Через несколько дней в рейд пошла новая группа.

В том же дворе увидели женщину, которая развешивала на веревке постиранное мужское белье. Убедились, что партизан в доме нет, решили устроить засаду в лесу. Ближе к вечеру они все равно бы пришли в село за чистой одеждой. В лесу спохватились, что отстал один из казаков, последний оставшийся в живых из братьев Усковых, Павел. Услышали женский вскрик и визг собаки.

Через полчаса появился Усков. Спросили его, что случилось.

– Убил собаку, – ответил тот.

– А баба?

– Спать пошла.

Все было понятно. Отстал, чтобы свести счеты за братьев. Казаков покоробило это убийство, но Павлу Ускову никто ничего не сказал.

Война есть война, это еще та сука!

* * *

Военная ситуация на Балканах складывалась таким образом, что казачьей дивизии практически ни разу не пришлось участвовать в крупном сражении. В постоянной войне против партизан казаки участвовали небольшими подразделениями, чаще всего в составе полка или бригады. Периодически сам Паннвиц возглавлял ту или иную бригаду и командовал операцией. В августе 1944 года он во главе 2-й бригады своей дивизии разгромил несколько партизанских баз в районе Дарувар – Пакрац и Бьела.

1-я казачья дивизия лишь номинально носила название кавалерийской дивизии СС, но целиком и полностью находилась в распоряжении генерал-полковника Альфреда Йодля, возглавлявшего Верховное главнокомандование вооруженными силами Германии.

Казачий Стан Походного Атамана подчинялся Розенбергу, и лишь русская освободительная армия Власова находилась под контролем Гиммлера. Но видя несомненные успехи 1-й казачьей дивизии на Балканах рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, ставший после провала покушения на Гитлера еще и командующим Армией резерва, решил подчинить себе все национальные формирования, действовавшие в составе германской армии. Учитывая, что казачьи подразделения были наиболее боеспособны, он вынашивал далеко идущие планы о взятии всех казачьих соединений непосредственно себе или через штаб Власова.

В феврале 1945 года генерал фон Паннвиц был вызван в Берлин на встречу с доктором Крегером, который был представителем Гиммлера при генерале Власове.

В обитом черной кожей кабинете, углубившись в чтение каких-то бумаг, сидел человек в штатском костюме. Он был чистенький, ухоженный, с пробором в волосах. Генералу показалось, что он попал в кабинет к преуспевающему адвокату. Фон Паннвиц не ошибся. Доктор Эрхард Крегер получил юридическое образование в Тюрингском и Кёнигсбергском университетах и до середины тридцатых годов даже работал в рижской прокуратуре. Доктор права. Свободно говорил на русском, немецком и латышском языках. Это была действительно тонкая личность. Он мог всю ночь слушать пианиста, а наутро приказать его повесить. Увидев на пороге генерала фон Паннвица, Крегер оторвался от своих бумаг. Голубые нордические глаза скользнули по носкам сапог генерала и, убедившись в их безупречном блеске, вновь уткнулись в бумаги. Эрхард Крегер хорошо помнил, что генерал, награжденный рыцарским и двумя Железными крестами за боевые подвиги, был самым обыкновенным солдафоном, который так и не вступил в национал-социалистическую партию.

Холодный прием не обескуражил фон Паннвица. Он понимал, что этот чистюля хоть был всего лишь оберфюрером СС, что соответствовало званию бригадного генерала, но крутился вокруг партийной верхушки. А это значило очень много. Паннвиц подошел к столу почти вплотную и выкинул вперед руку:

– Хайль Гитлер!

Доктор Крегер вскинул голову, приподнял правую руку с откинутой назад ладонью и вышел из-за стола.

– Я буду откровенен с вами, господин генерал. Ситуация на Восточном фронте складывается для нас не лучшим образом. Нам требуются все новые и новые дивизии. Но возможности Рейха уже исчерпаны. Мы вынуждены призывать шестнадцатилетних мальчишек и стариков. – Оберфюрер Крегер задумался, потрогал тугой галстучный узел, продолжил: – Но у нас все же имеются скрытые резервы. Это армия генерала Власова и восточные подразделения. К тому же имеется достаточно большое количество русских солдат, желающих вырваться из концлагеря. Правда, человеческий материал, с которым мы имеем дело, в большей части дерьмо, способное на любую мерзость. По-человечески их можно понять, какой верности можно ожидать от людей, которых предало собственное правительство, а потом они в отместку предали всех, кого только можно.