…Полина приближалась к мужчине, а он шел ей навстречу. Солнечные лучи делали цвет ее волос более прозрачным. Она поправила сумочку. До того как поравняться со сгорбленным, смотрящим в землю человеком, оставалось пять его шагов или семь ее. Она обратила внимание на проплешину, совсем крошечную, расположенную ближе ко лбу мужчины, и тут он поднял на нее покрасневшие глаза. Женщина вздрогнула, словно сзади ее хлестнули бичом. Он широко улыбнулся, сказав: «Здравствуйте, Полина!» Получилось хрипло, видимо, в горле пересохло от ожидания и жары. Блондинка остановилась, не зная, что ответить, посмотрев за спину мужчине, но на тропинке было безлюдно. Он же прыгнул на нее. Полина метнулась в сторону, в амброзию, осыпавшую ядовитую пыльцу на одежду женщины. Он выставил сильную руку и поймал ее за плечи. Кожа его стала зелено-желтой от пыльцы. Женщина попыталась кричать, но он быстрым движением правой руки закрыл ей рот, прижал к себе и поволок в сторону от тропинки, туда, где сорняки доходили до пояса. Отойдя метров на семь, он присел, увлекая за собой Полину. Мужчина наклонился к ее левому уху и прошептал: «Не бойся, я хочу поговорить. Если не будешь шуметь, то пойдешь домой через несколько минут. Понятно?» Она несколько раз мигнула, кивнуть не получилось, поскольку мужчина с силой надавил на ее рот. Сам он уселся на нее сверху. Полина крупным планом видела молнию его ширинки, даже чувствовала запах. Напавший на нее потихоньку убрал ладонь, дав ей возможность глотнуть воздуха ртом и спросить: «Чего ты хочешь?..»

…Такой же вопрос стоял перед Толиком. Он ощущал себя рыбой, которой предлагают деликатесы, нашпиленные на крючки. И все эти деликатесы он выбрал самостоятельно.

— Вы можете ответить мне на один вопрос? — спросил он, не желая поддаваться на явную провокацию главного редактора.

— Валяй, задавай! — взмахнув левой пятерней, ответил тот.

— Я еще могу уйти?

Повисла пауза, показавшаяся Толику вечностью. Даже бег секундных стрелок часов, висящих над их головами, стал медленным и гулким. Они, будто камни, падали в глубокий-глубокий колодец. Солнечный зайчик пригрелся на ноге Толика, который залез в задний карман и нащупал зубья звезды, парно смотрящие вверх.

— А кто тебя держит? Но ты лишишься всего. К чему такая жертва?

— Я хочу остановить смерть, — ответил Толя.

— Это невозможно. Пока есть жизнь, будет и она, — пространно сказал Олег Викторович, напоминавший кота, забавляющегося с мышкой.

— Но Сергей нашел способ! — возразил Толик, чувствуя, как подрагивают кончики пальцев и снова становится легко в коленях.

— Какой? Ивлев? Если бы не бестолковые санитары, упустившие его, то ты спокойно продолжал работать, не заботясь о пустяках, не мучаясь угрызениями совести…

— Значит, мне на роду написано было узнать!

— Ты веришь в судьбу и в невозможность ее изменить? А разве ты не знаешь, что мог избежать этого сценария?

— Вы говорите о принципе «троицы»? — уточнил Толик.

— Вот видишь, — всплеснул руками толстяк, и его щеки подпрыгнули вверх, — Ты все знаешь. Так зачем спрашиваешь меня, что делать?..

…Она тоже спросила: «Что ты хочешь делать?»

— Мне нужен Толян-друган, вот и все, — прошептал Гена, а это был именно он. Наклонившись так низко, что кровеносные сосуды, просвечивающиеся на веках и в глазных яблоках, показались ей огромными красными ветками сказочных деревьев, он ждал ответа.

— Он сейчас в Москве, — сказала Полина и зажмурилась потому, что он замахнулся на нее.

— Зачем врать! — рявкнул он.

— Я не лгу, он два дня назад уехал по работе, — задыхаясь от давившего на грудь тела, прохрипела женщина.

Гена замолчал, подняв голову вверх, словно волк, готовый завыть. С тропинки послышались голоса, и он зажал рот Полины ладонью, испачканной в пыльце. Когда он убрал руку, то на ее губах остался желто-зеленый налет.

— У него есть телефон? — спросил Гена, пошевелившись, причиняя ей резкую боль.

Она кивнула, тогда он задал следующий вопрос:

— А у тебя есть мобильник?

— Да, — прохрипела женщина. — В сумочке.

— Ты не виновата, — говорил он, пытаясь найти сотовый. — Ты связалась ни с тем мужиком. Но я тебя не трону, — при этом он почти сполз ей на шею, уткнувшись гульфиком в подбородок.

Она непроизвольно дернулась, и дышать стало еще труднее. Тогда она попыталась сказать, чтобы он поднялся выше, но изо рта шел хриплый свист. Ее руки были обездвижены, но она напряглась и выгнула спину.

— Неудобно сижу? Сейчас исправим, — переползая на грудь, произнес мужчина. — Если бы ты знала, как мне было плохо сидеть там, в лечебнице. Чтобы сбежать оттуда, пришлось очень сильно потрудиться, очень сильно. А вернувшись домой, я никого не нашел. Моя мать пропала. А виноват твой хахаль!

— Твоя мать в Москве! — выкрикнула Полина и получила обжигающую пощечину, задевшую губы.

— Не ори, сука! Плевать мне, где моя мать! Мне нужен Толька! — выплюнул он.

Она замолчала, видя небо в искаженном виде из-за выступивших слез. Гена же нашел телефон, разобрался в клавишах, отыскал в записной книжке сотового номер, озаглавленный «Толенька», вызвал его…

…Ему не удавалось получить конкретных ответов. Олег Викторович играл с ним, дразнил, пытаясь заставить думать так, как было выгодно ему. Чувствуя, что может сломаться, наброситься с кулаками на тушу главного редактора и пропасть, Толик засунул руку в карман и перевернул амулет-звезду одним зубцом вверх, в надежде получить поддержку, подпитку для борьбы с этим продавшим душу злу получеловеком.

— Так что ты будешь делать, Анатоль? — настаивал с выбором редактор, не забывая улыбаться.

— А что я могу?!

— Можешь ответить на звонок, — удивил собеседника толстяк. — Это очень важный звонок, решающий.

— В смысле? — не понял Толя, но достал из кожуха телефон, включил его. После короткого приветствия он затрезвонил. На дисплее высветилась надпись: «Полина». Он посмотрел на главного редактора, затем ответил:

— Да, Полин?

— А вот и не угадал, — тут же ответил ему знакомый мужской голос.

— Кто это?! — вставая с места, шаря взглядом по кафе, спросил Анатолий.

— А это Гена, да не один…

Из трубки послышались шорохи, шумное дыхание и хриплый голос, ее голос:

— Толенька, он не врет. Он на…

«Хватит!» — донеслось до Толика, ощущающего, как возвращается тошнота, обильный пот выступает по всему телу. Его глаза встречаются со стеклами очков Олега Викторовича, довольно улыбающегося.

— Слышал! Я с твоей подружкой, — сказал в трубку Гена и тихонько рассмеялся, зажимая правой ладонью рот женщины, замершей под его весом. — Точнее, я на ней…

— Ты! Тварь! — выкрикнул Толик.