окнами. И не видно в них ничего. То есть видно, но такое впечатление, будто все это – не в доме, а на стекле. На что ни глянь, все кажется халтурным, недоделанным. Городишко не так на Родиноград похож, как на представление о Родинограде.

Она помотала головой:

– Какое еще представление? Ты хоть сам представляешь, о чем говоришь?

– Не надо нервничать. Да, я еще не во всем разобрался. Пока лишь пытаюсь соединить в логическую цепочку разрозненные и очень странные факты. Мы с тобой очутились в какой-то пещере. Кругом вулканы, лавовые потоки, зато ни травы, ни чего-нибудь еще. – Я поднял глаза, а затем указал на распухшее светило. – Заметь, солнце прежнее. Итак, мы решили прогуляться и обнаружили зеленую траву и живность, свинобразов из моей юности…

– И Родиноград из моей. Неспроста это все…

– Совершенно верно. – Я вскочил и быстро заходил взад-вперед. Ничто не стимулирует мозги лучше такой ходьбы. – Слэйки знал, что отправляет нас вовсе не в рай. Так и сказал. Следовательно, он тут уже побывал. Вероятно, он считал, что забрасывает нас в преисподнюю. То местечко, где мы очухались, чертовски смахивает на ад, там красные твари, вулканы, лава и все такое прочее. А может, оно такое адское, потому что он ожидал его таким увидеть? Может, этот ад – представление Слэйки об аде?

– Продолжай, Джим, продолжай, хотя я не успеваю вникать.

– В этом нет твоей вины, потому что моя идея – из ряда вон выходящая – самому кажется абсурдной. Итак, мы уже знаем: где-то есть место, которое называется рай. Если оно существует, значит должны существовать и остальные. В одно из остальных мы и угодили. Правда, у него несколько необычные свойства.

– Например?

– Например, ты здесь находишь то, что ожидаешь найти. Предположим, эта планета, или скажем проще – место, раньше была всего лишь вероятностью места. А когда сюда прибыл Слэйки, оно стало местом, которое он рассчитывал увидеть. Возможно, красное солнце натолкнуло его на мысли о преисподней. И чем больше он о ней думал, тем больше ад походил на ад. По-моему, это логично.

– А по-моему, это чушь несусветная.

– Ты права. Я несу чепуху. Но ведь мы с тобой здесь?

– В аду, придуманном каким-то маньяком?

– Да. Вернее, были в аду, как только оказались на этой планете. Но в преисподней нам не понравилось, и мы решили поискать местечко поуютнее. Помнится, я подумал, что этот пустынный вулканический мир – полная противоположность тому, на котором я вырос.

Пришел мой черед спросить себя: «А может, все это безумный морок?» Но Сивилла была практичнее.

– Ну хорошо. Давай пока будем считать, что ты прав. В этом аду мы оказались потому, что до нас тут побывал Слэйки и все увиденное им совпало с его дьявольскими ожиданиями. Нам тут не понравилось, и ты очень захотел перебраться в более мягкий климат. Помнится, ты очень рассердился; возможно, это помогло оформиться тому, что мы хотели увидеть. Мы пустились в путь и пришли туда, куда хотели прийти. Жажда нас больше не мучит, но есть все еще хочется. Во всяком случае, мне. В голову так и лезут воспоминания о разных вкусностях из детства. А детство мое, к сожалению, прошло в Родинограде. Предположим, так оно все и обстоит. Что дальше?

– А что дальше? Возвращаемся в ад.

– Зачем?

– А затем, что оттуда мы вышли, а значит, должны находиться там, если хотим отсюда выбраться. Кроме Слэйки, никто дорогу сюда не знает. И вот еще что… – Я вдруг помрачнел.

– Что, Джим? Что?

– Всего-навсего трезвая мысль. Возможно, до нас сюда сослали Анжелину. Если это так, то нам ее не найти ни в моей, ни в твоей юности. Должно быть, она в личном аду Слэйки.

– Правильно. – Сивилла встала и отряхнула платье от травы. – Если захотим пить, всегда сможем вернуться. И если проголодаемся…

– Я тебя умоляю, не будем сейчас об этом. Всему свое время.

– Конечно. Ну что, идем?

По своим следам мы вновь обогнули озеро и пересекли луг. Заслышав вдали умилительное хрюканье, я изрядно приободрился. Пока на свете живут свинобразы, наша Галактика не так уж и безнадежна.

Мы вышли из рощи и зашагали по траве. Она редела и укорачивалась, а вскоре совсем исчезла. Опять под ногами вулканический пепел, из каждой трещины в земле сочится желтый серный дым. Мы оставляли позади сопку за сопкой, они вздымались все выше, и наконец мы добрались до самой высокой. С ее гребня мы увидели дымящийся вулкан – судя по всему, ближайший и далеко не единственный в этом мире. А за ним над самым горизонтом багровело солнце. Барханы подступали к отрогам истресканных, оплавленных и, конечно, красных гор. Гряду прорезал узкий каньон, к нему-то мы и направились. Тесниной идти гораздо легче, чем лазать по скалам.

Скрежет мы услышали одновременно и остановились.

– Подожди здесь, – сказал я. – Пойду взгляну.

– Ди Гриз, я с тобой! Пока мы здесь, мы напарники!

Конечно, она была права. Я кивнул и прижал палец к губам. Мы очень медленно, осторожно двинулись вперед. Скрежет звучал все громче и вдруг оборвался. Мы остановились.

Невдалеке раздалось чавканье, затем царапанье возобновилось. Мы сделали еще несколько шагов и увидели…

Человек стоял на цыпочках и острым камнем сдирал со скалы что-то серое. Отвалился кусочек, человек сунул его в рот и принялся шумно жевать. Мне это показалось занятным, но еще интереснее выглядела его кожа. Ярко-красная. Из одежды на нем были только старые, выцветшие шорты, – похоже, когда-то они были брюками. Сзади в экс-брюках зияла прореха, из нее торчал красный хвост.

И тут человек нас заметил. Мгновенно развернулся кругом, разинул слюнявый рот с черными пеньками зубов и запустил в нас камнем. Мы пригнулись, камень угодил в скалу рядом со мной и разлетелся вдребезги.

В тот же миг негостеприимный туземец обратился в бегство. С удивительным проворством вскарабкался на отвесный утес и скрылся за его кромкой.

– Краснокожий…

– Очень краснокожий. А ты заметила красные рожки на лбу?

– Трудно было бы не заметить. Может, выясним, чем он занимался?

– Да. Чем занимался и что ел. – Я подобрал камень с острым краем и направился к тому месту, где до нашего появления трудился хвостатый незнакомец. И обнаружил небольшую трещину в скале, там росло что-то серое, похожее на резину. Будучи повыше ростом, чем наш недружелюбный друг, я легко дотянулся до растения. Резал и рубил, пока из трещины не вывалился серый кусок.

– Что это? – спросила Сивилла.

– Понятия не имею. По-моему, больше смахивает на растение, чем на животное. И мы видели,