Он завопил, подпрыгнул и попытался взять меня на мушку. Но я уже был рядом. Пяткой отбил ружье в сторону, изо всех сил ударил толстяка в грудь.

Он снова взвизгнул и повалился навзничь. Сумка слетела с плеча, из нее высыпались блестящие цилиндры.

Сивилла, запыхавшаяся не меньше моего, подошла взглянуть на поверженного неприятеля. Он был толст, красен и, как полагается, хвостат и рогат. Но в отличие от других аборигенов, показался нам очень знакомым. Когда он, пятясь от нас на четвереньках, повернул голову в поисках пути к спасению, я увидел его профиль.

– Это невозможно! Он же вылитый…

Сивилла закончила фразу за меня:

– Слэйки! Или магистр Фэньюимаду! Или отец Мараблис!

Все эти имена, конечно, были ему знакомы. Я не знал, что и думать. Он таращил на нас глазищи и дрожал от страха.

– Разве… мы встречались? – пролепетал он.

– Возможно, – сказал я. – Моя фамилия ди Гриз. Вам доводилось ее слышать?

– Не припоминаю. Вы не из родственников Гродзинского?

– Насколько мне известно, нет. А как ваша фамилия?

– Интересный вопрос. Может быть, Эйнштейн… – Он с надеждой посмотрел на меня. Когда я отрицательно покачал головой, улыбку с его лица как ветром сдуло.

– Значит, ответ неправильный… А фамилии Митчельсен и Морли вам знакомы? Эпинард?

– Да, эти фамилии я слышала, – сказала Сивилла. – Все они принадлежали знаменитым физикам, каждый из которых – покойник.

– Физикам? – Он просиял и показал на багровое солнце. – Горение длится вечно. Но ядро, как вы знаете, нестабильно. Ядро, сфера Ферми. Далее – ядра. Литий нестабилен…

– Профессор, – обратился я к нему.

– Да? Что? Но эти ядра просто-напросто распадаются. Снова и снова…

Он закрыл глаза и, непрерывно бормоча под нос, медленно закачался вперед-назад.

– Спятил, – уверенно сказала Сивилла.

Я кивнул:

– Как и все остальные.

– Он снова бубнит о физиках. Ты заметила, как он отреагировал, когда я его назвал профессором?

– Профессоров тут хоть пруд пруди.

– Твоя правда. – Я поднял оружие и рассмотрел. – Интересно, где он ее раздобыл? Вполне исправна, и стрелок он неплохой. – Я постучал пальцем по шкале на прикладе и указал на рассыпанные цилиндры. – Знаешь, что это за штуковина?

– Конечно. Боевой линейный ускоритель. В армии его называют гаусс-винтовкой.

– Точно. Ни одной съемной части, сверхмощная ядерная батарейка и уйма стальных пуль в этих трубках. Откуда тут взялась гаусс-винтовка? Помнишь, что случилось со всеми моими снастями? И механическими, и электронными? Все пришло в негодность. До сего момента мы с тобой не видели тут ни одного артефакта.

Наш демонический приятель умолк, посмотрел на винтовку, вскочил на ноги и попытался ее схватить. Сивилла всадила ему каблук в солнечное сплетение, и он ткнулся носом в землю. Я опустился на корточки и поднес винтовку к его лицу:

– Профессор, где вы ее взяли?

– Моя. Я дал себе… – Он изумленно огляделся по сторонам. Затем опустил голову, закрыл глаза. Похоже, уснул.

– Не очень-то разговорчив наш «язык», – заметила Сивилла.

– Наверное, в этих краях безумие заразно. А может, оно просыпается в человеке, если он тут надолго задерживается.

– Мне тоже так кажется. Ну так что, возвращаемся к первоначальному плану? Идем в пещеру?

– В пещеру. – Я собрал боеприпасы в сумку, повесил ее на плечо.

Удаляясь от сумасшедшего профессора, мы то и дело оглядывались, но он ни разу не пошевелился.

– А тебе не кажется, что чем дольше мы торчим в аду, тем больше у нас вопросов и меньше ответов?

Сивилла мрачно кивнула.

– Смотри, это не она? Вон там, впереди, брешь в скале.

– Похоже, она.

Я еще ни разу в жизни не испытывал такого уныния, и это о многом говорит, поскольку мне доводилось попадать в очень и очень неприятные ситуации. Поиск пещеры – жест отчаяния. Будь там какое-нибудь приспособление, какой-нибудь механизм, мы бы его сразу обнаружили. Мы возвращались в тупик.

Как только мы подошли к пещере, внутри раздался оглушительный хлопок, его сопровождала ослепительная вспышка. Сивилла метнулась в сторону, а я вскинул гаусс-винтовку и сдвинул рычажок питания. Из пещеры доносился шорох. К нам приближался кто-то большой и темный. Я смотрел через прорезь прицела и все сильнее давил на спусковой крючок.

В проеме появился человеческий силуэт.

– Брось эту гадость, и пошли со мной, – сказал мой сын. – Быстрее!

– Боливар, мы идем! – выкрикнула Сивилла на бегу.

Глава 8

Я бросил винтовку, сумку с боеприпасами, узелок с колимиконом и пустился вприпрыжку. Сивилла не отставала ни на шаг. Боливар бежал впереди. У стены напротив входа он остановился и, взволнованно переминаясь с ноги на ногу, огляделся.

– Нет, левее, – пробормотал он. – Назад, назад. Здесь! – воскликнул он и протянул к нам руки. – Хватайтесь!

Мы не спорили. Он напряг могучие мышцы и крепко прижал нас к груди. Я открыл рот, но не успел вымолвить ни слова.

Я пережил что-то совершенно неописуемое. Это никоим образом не напоминало привычные человеческие ощущения: жар, холод, боль, грусть или удар электрического тока.

Потом все закончилось. Сверкнула белая молния и раздался оглушительный хлопок.

– Ложись! – выкрикнул кто-то.

Боливар повалил нас на пол. Рядом загрохотало. Я мельком увидел мужчину со стрелковым оружием в руках. Точнее, в руке – левой, потому что правая была забинтована. Сильная отдача заставила его выронить оружие, он повернулся и бросился наутек. Я услышал топот погони.

– Джеймс! – выкрикнул Боливар.

– Все в порядке! – донеслось издалека. Из-за пылающих обломков сложного электронного устройства появился Джеймс. Лицо его было в саже, он стряхивал с рубашки красные угольки. – Едва не зацепило. Хорошо, что не по мне стрелял, но над машиной он неплохо потрудился.

– Мальчики, спасибо, что выручили. – Я закашлялся. – Горло! Печет, как в аду!

Зашипели автоматические огнетушители, пламя исчезло в белом облаке. Вдали ревела сирена.

– Объяснения позже, – сказал Джеймс. – А сейчас надо сматываться.

Я спорить не стал, ибо еще не совсем очухался от событий минувшего дня. Дня? Мы выбежали из Церкви в темноту. Фургон стоял на том же месте, где я его видел в последний раз… Когда?

– В кузов! – скомандовал Джеймс.

Пока мы залезали в фургон, Джеймс завел двигатель. Он нажал на газ, не дожидаясь, пока закроется задняя дверь.

Мы покатились по полу и услышали нарастающий рев сирен. А затем он начал стихать. Фургон повернул за угол, Джеймс сбросил скорость почти до максимально дозволенной. Еще несколько раз фургон сворачивал и наконец остановился. Джеймс развернулся вместе с водительским сиденьем к нам лицом и произнес с улыбкой:

– Кажется, у кого-то в горле пересохло?

Сквозь ветровое стекло виднелась большая вращающаяся вывеска: «Шалман робота