Затем 17 апреля I./JG52 перелетела в Гёрлиц, на западном берегу реки Нейсе. Сбив в тот же день Як9, Хартманн одержал уже 350-ю победу. Однако группа задержалась там всего лишь на сутки и уже 18 апреля вернулась обратно в Раудниц. Затем 20 апреля ее перевели на аэродром около поселка Альткемниц, в 13 км западнее г. Хиршберг (ныне соответственно Стара-Каменица и Еленя-Гура). Действуя оттуда, командир группы 25 апреля записал на свой счет еще одну «Аэрокобру».

27 апреля I./JG52 перебазировалась в Швайдниц (ныне г. Свидница, Польша), а затем 6 мая прибыла на аэродром около городка Дойчброд (ныне Гавличкув-Брод), в Чехии. Там же находился и штаб эскадры во главе с оберстом Германом Графом.

Берлин пал, а Гитлер покончил самоубийством, однако новое правительство Третьего рейха во главе с гроссадмиралом Карлом Дёницем и командование на местах еще более или менее контролировали ситуацию. 8 мая Хартманну присвоили звание майора. В 08.30 он в паре с ведомым поднялся в воздух с аэродрома Дойчброд. Ему предстояло определить, как далеко от аэродрома находятся советские части.

Набрав высоту 4000 метров и ориентируясь по шоссе, пилоты направились на юго-восток, в сторону Брно. Над городом, как громадный черный гриб, поднимался в небо столб дыма. Описав круг, Хартманн увидел сильные пожары, а на восточной окраине – колонны советской техники и солдат, двигающиеся к центру города.

Неожиданно он заметил ниже себя группу из восьми Як9. Советские летчики, увлеченные видом пожаров, ничего вокруг не видели и летели, словно на параде. Один из них, словно салютуя своим войскам, решил выполнить петлю прямо под «Мессершмиттами». Хартманн качнул крыльями, давая ведомому сигнал для атаки, и немедленно спикировал вниз.

Он вышел на позицию для огня как раз тогда, когда «Як» достиг верхней точки петли. Вскоре тот заполнил собой уже все лобовое стекло Bf109G. С дистанции в 65 метров Хартманн дал короткую очередь и, как обычно, быстро отвернул в сторону. Советский истребитель загорелся и, потеряв управление, врезался в землю недалеко от Брно. Это была 352-я и, как оказалось, последняя победа Хартманна.

Он уже собирался атаковать следующий Як9, когда заметил в небе над собой какую-то вспышку света. Подняв голову, Хартманн увидел еще двенадцать самолетов, летевших в плотном строю. Солнечные блики на их полированных крыльях не оставляли никаких сомнений – это Р51. Надо было немедленно уходить, чтобы не попасть в «клещи» между американцами и русскими. И «Мессершмитты» на полной скорости устремились вниз под защиту дымовой завесы.

Выскочив из дыма уже на западной окраине Брно, Хартманн оглянулся назад, чтобы убедиться, что позади нет «Мустангов». Погони не было. Зато он успел заметить, как над Брно завязался бой между «не узнавшими» друг друга союзниками. Надо заметить, что подобные инциденты не были редкостью с тех пор, как американские и советские истребители начали действовать в одних и тех же районах.

Приземлившись в Дойчброде, Хартманн услышал от Мертенса: «Русские обстреливают аэродром. Нам повезло, что на взлетной полосе пока нет воронок». Биммель был готов дозаправить самолет и пополнить боекомплект. Однако пилот лишь покачал головой, он и его механик понимали, что «Карайя-1» уже больше не поднимется в воздух.

Придя в палатку к оберсту Графу, Хартманн доложил, что русские уже в Брно. Тот кивнул:

– Я знал, но хотел убедиться. Мы здесь в «клещах». – Он показал пальцем на карте. – Писек в 100 км к западу заняли американские танки. Русские в Брно. Для нас война закончилась, Буби!

– Значит, мы должны сдаться?

– Да, я получил такой приказ, но сначала нам с тобой надо принять решение, касающееся только нас двоих. Командир эскадры протянул ему радиограмму, и Эрих прочитал:

«Граф и Хартманн должны немедленно вылететь в Дортмунд и сдаться там англичанам. Остальной персонал JG52 сдается в Дойчброде русским! Генерал Зейдеманн»

Граф криво усмехнулся:

– Генерал не хочет, чтобы вы и я попали к русским в руки. Он точно знает, что обладателям Бриллиантов придется тяжело. Поправив Рыцарский Крест у себя на шее, он продолжил:

– Вы и я, Буби, вместе сбили более 550 русских самолетов. Скорее всего нас поставят к стенке и немедленно расстреляют. – Тогда нам следует выполнить приказ генерала Зейдеманна? – спросил Хартманн. Граф быстро подошел и откинул полог палатки:

– Там снаружи около двух тысяч беженцев, женщины, дети и старики, родственники персонала эскадры – и все они беззащитны. Буби, ты думаешь, что я могу сесть в «Мессершмитт» и улететь в Дортмунд, бросив их здесь?

– Я тоже считаю, что мы не должны оставлять их. Это будет предательством.

– Рад, что вы понимаете. Поэтому мы не выполним этот приказ и останемся с нашими людьми. Мы должны также забыть и о сдаче русским.

Граф сообщил, что хочет собрать колонну, чтобы выйти к Писеку и уже там сдаться американцам. Действовать надо было немедленно, и они распределили обязанности. Хартманн должен был проследить за уничтожением самолетов, топлива и боеприпасов.

Собрав механиков, Хартманн приказал: «Собрать все боеприпасы и все топливо. Выстроить все самолеты как можно плотнее. Мы должны все уничтожить». Вскоре все оставшиеся 25 «Мессершмиттов» были собраны в одном месте, механики обливали их бензином, а оставшееся топливо из бочек просто выливали на землю. Тем временем колонна беженцев в сопровождении персонала JG52 уже покинула аэродром.

Перед тем как отдать команду поджечь самолеты, Хартманн запрыгнул в кабину своего самолета. Мертенс было бросился к нему, но пилот крикнул: «Назад Биммель! Я расстреляю оставшиеся боеприпасы по деревьям». Механик отбежал, и Хартманн в последний раз нажал на спуск. Он был удивлен размерами вспышек из пушечных стволов, в бою они никогда не казались ему такими большими. Вдруг раздался сильный хлопок, за которым последовала большая вспышка огня, – это воспламенились пары бензина, разлитого вокруг. Пламя быстро охватило «Мессершмитт».

Стоявший вдали Мертенс на несколько секунд оцепенел, но, быстро придя в себя, бросился к горящему самолету. Тут из облака дыма появился Хартманн. Успев быстро выбраться из кабины, он лишь опалил волосы и получил несколько ожогов на руках. Увидев, что с командиром все в порядке, Биммель запрыгнул в уходящий грузовик с механиками.

Оставшиеся пилоты смотрели, как горят их истребители. Начали взрываться боеприпасы и бочки с топливом. В утреннее небо поднимался столб черного дыма, знаменуя собой конец самой результативной истребительной эскадры Люфтваффе. Хартманн сел в «Кюбельваген» и быстро догнал голову колонны, где были оберст Граф и майор Грассер, присоединившийся к ним в Дойчброде.

Поздним вечером колонна достигла Писека. Хартманн увидел несколько американских танков, двигавшихся навстречу по дороге. Заметив немцев, те остановились. Вместе с Графом он подошел к головному танку. И Граф обратились к офицеру, сидевшему на баш не: «Я оберст Граф, командир истребительной эскадры JG52. Это майор Хартманн, командир 1-й группы моей эскадры. Люди, сопровождающие нас, личный состав эскадры и немецкие гражданские беженцы. Мы сдаемся американской армии».