Пока муж Наджвы сражается, супруга чувствует, как в ней опять зарождается новая жизнь. Ей удается заранее сообщить Усаме об этом и о предполагаемой дате родов. Она таким образом пытается заставить его вернуться домой. «Когда я сказала Усаме, что мне необходимо лечь в больницу, он разволновался так, как будто речь шла о рождении нашего первого ребенка. Он усадил меня в свой автомобиль и затем быстро повез в больницу “Букшан”». Он не нарушил своего обещания. Он снова находится рядом с ней, и, несмотря на трудные роды, Наджва чувствует себя сейчас – в начале 1980-х годов – «самой счастливой женщиной в мире». Усама тоже безумно рад рождению четвертого сына, которому дают имя Омар. Он часто повторяет своей супруге, что рождение детей – это настоящее благословение. Однако радости этого маленького Эдема не могут больше удержать человека, которого горы Афганистана превратили в бойца, в моджахеда.

Наджва, оставшись одна, без мужа, со своими четырьмя сыновьями, очень сильно скучает. Как-то раз обратив внимание на то, что у их последнего малыша светлые волосы, она видит в этих волосах возможность хоть как-то удовлетворить свое желание иметь дочку. «Я, долго не раздумывая, начала заплетать его волосы в косы и пытаться делать ему различные модные прически – например, похожие на косы, которые были заплетены на хвостах лошадей моего мужа». Дальше – больше. «Вот тогда-то я и начала делать выкройки и шить платья для маленькой девочки, используя Омара в качестве манекена, на который я эти платья примеряла».

Вскоре у нее уже не поднимается рука снимать с него эти прелестные одеяния. Наджва уже не может остановиться. «Потребовалось совсем немного времени на то, чтобы я сшила целый гардероб одежды для девочки». Она, оправдывая это свое увлечение, говорит себе, что Омар еще всего лишь младенец и что он все равно об этом забудет. Все будет хорошо, если только об этом не узнает Усама. Однако, проведя еще один месяц в Пакистане, пешаварский вояка совершенно неожиданно приезжает домой. Омар заходит в комнату и ковыляет к отцу. У него длинные, заплетенные в косы волосы, на нем девчоночья одежда. «У меня замерло сердце, и я уставилась на своего мужа в ожидании того, что же он сейчас скажет или сделает». Усама настороженно наклоняется над своим сыном и проводит пальцами сначала по его одежде, а затем и по его – заплетенным в причудливые косички – волосам. Он с нерешительным видом смотрит сначала на Омара, затем на Наджву, затем опять на Омара и снова на Наджву. Видимо, должным образом оценив портняжные таланты своей супруги, он реагирует совершенно неожиданно. «Его длинные пальцы ласково погладили красивое платье нашего сына, а затем он спокойно сказал: “Омар, на тебе одежда девочки, а ты ведь мальчик”». Наджве, которая еще никогда не вызывала недовольства у своего мужа, кажется, что секунды длятся так долго, как будто это не секунды, а часы. «Вообще-то я всегда была самой что ни на есть послушной женой», – думает Наджва, ожидая, что муж ее сейчас накажет. Однако Усама даже не повышает на нее голоса: он понимает, насколько хрупкой психологически стала его жена в результате того, что он то и дело оставляет ее надолго одну. Еще более ласковым голосом, чем обычно, он пытается заставить ее вернуться в реальную действительность. «Наджва, Омар – мальчик. Переодень его в мальчишечьи одежды и подстриги ему волосы».

Страх, который она испытала, послужил ей хорошим уроком, и она отныне будет вести себя надлежащим образом. По крайней мере, тогда, когда ее муж дома. Когда же он вскоре снова уезжает в Пакистан, Наджву опять – и еще даже с большей силой – охватывает страсть к пошиву девчоночьей одежды, и она вновь начинает этим заниматься. «Мой муж неожиданно вернулся и увидел, как я любуюсь красивым розовым платьицем, надетым на Омара, волосы которого ниспадали длинными кудрями». Усама молчит, но его взгляд становится угрожающим. «На этот раз я предпочла больше не испытывать судьбу». Маленькие платьица кладутся в чемодан – им предстоит лежать в нем до тех пор, пока не родится дочь.

Наджве необходимо найти для себя новые развлечения. Следует отметить, что коротать время просмотром телевизионных программ у Наджвы возможности нет. Усама считает, что его семья не должна развращать себя подобным времяпрепровождением. Кроме того, после введенного в Саудовской Аравии запрета на трансляцию мультфильмов, созданных студией Уолта Диснея, и «Маппет-шоу» по телевизору можно посмотреть разве что выпуски новостей. Детям вменяется в обязанность смотреть эти выпуски, но они все время норовят включить какой-нибудь другой канал, уменьшая при этом уровень звука, чтобы не услышали взрослые.

Мучающая Наджву скука часто перерастает в тревогу. Тревога эта отнюдь не является необоснованной: из очередной поездки в Афганистан Усама возвращается весь в шрамах. Встретившись с мужем после долгой разлуки, Наджва едва не впадает в состояние оцепенения, когда Усама признается ей, что научился управлять вертолетом. Когда она начинает его расспрашивать, он приказывает ей: «Наджва, перестань об этом думать».

Усама – отец заботливый, но он редко бывает дома. Когда настроение у него хорошее, он, усадив перед собой сыновей, рассказывает о своих боевых подвигах. Человек он очень серьезный, но вполне может и слегка приукрасить выдумками рассказы для маленьких мальчиков, которые смотрят на него снизу вверх, как на великана. Повествуя им об одной из своих очень рискованных вылазок, он подробно описывает, как они вдвоем с Абдуллой Аззамом спасались от ракет грозных советских вертолетов. Заметив в последний момент в склоне горы небольшую пещеру, они заскочили туда. Однако русские вертолетчики обнаружили ее и открыли по ней огонь ракетами. Усама успел выскочить из этого убежища еще до того, как разрыв ракеты заставил обвалиться вход. В результате обвала его товарищ оказался запертым в каменном мешке. Будучи хорошим рассказчиком, Усама умеет выдерживать паузы, заставляющие слушателей изнывать от нетерпения, когда же он продолжит. «Знаете, что произошло потом? Я увидел чудо. Аллах направил еще одну ракету прямо в завал, преградивший выход из пещеры Абдулле Аззаму. В результате второго взрыва в завале образовался такой ровный проход, как будто его сделали опытные землекопы». Он поднимает голову, делая вид, что погрузился в свои воспоминания. «Абдулла Аззам выбрался через эту щель, сделанную дланью Аллаха, с таким же спокойствием, с каким человек отправляется на пикник».

Однако в остальное время Усама проявляет гораздо меньше терпения по отношению к сыновьям, чем по отношению к своей жене. «Я никогда не слышал, чтобы он кричал на свою мать, своих сестер, мою мать или своих дочерей. Я никогда не видел, чтобы он ударил женщину. Если он кого и бил, так это своих сыновей», – вспоминает Омар, для которого отец был человеком, «не проявлявшим отцовской любви». Самый младший из отпрысков Усамы и Наджвы скучает по отцу, а потому, как только тот переступает порог дома, мальчик старается находиться поближе к бен Ладену и дурачится, тем самым пытаясь привлечь к себе его внимание.

Усама, которого отнюдь не радуют эти детские проказы, для таких случаев всегда держит под рукой трость. По мере того как его сыновья растут, он начинает их все больше и больше лупить: «он взял себе за правило бить тростью меня и моих братьев из-за малейшего пустяка». Не имея права пользоваться ни кондиционером – хотя в Саудовской Аравии очень жарко, – ни даже холодильником (да и на пользование электричеством наложены определенные ограничения), сыновья Усамы и Наджвы начинают ненавидеть эти дурацкие правила, пусть даже их мать никогда по поводу этих правил и не жалуется. Однако их протесты очень быстро подавляются ударами трости.