четверо. Отстаивая родовую честь и пользуясь хорошим отношением к себе царя Федора, Борис регулярно затевал местнические тяжбы со своими собратьями по службе. В этом отношении он был одним из самых активных спорщиков.

Возможно, из-за чрезмерного честолюбия и склонности к местничеству продвижений по службе у князя долго не было. Разряды свидетельствуют, что рындой он был и на приеме австрийского дипломата Н. Варкоча в 1594 году, и на приеме папского легата в 1595, и в 1596 на приеме персидских, а потом и шведских послов, и даже в 1597 году, когда во дворце принимали австрийского посланника Авраама.

Воцарение Бориса Годунова поначалу не вносит ничего нового в карьеру Бориса Михайловича. Годы идут, а он все на незначительных должностях при дворе. В Серпуховском походе нареченного царя — рында с третьим саадаком (колчан со стрелами и лук). В 1599 году ему было поручено встречать в Торжке первого жениха царевны Ксении шведского принца Густава. Наконец в 1601 году он получает должность стольника, когда ему уже за 25 лет и пора становиться боевым воеводой. Царь Борис, видимо, мыслил, что карьера красивого князя должна идти по дипломатической линии, и в полки его не назначал. Поэтому, когда Москву посетили английские послы, Борису Михайловичу было поручено их сопровождать в роли пристава. Он сообщал им о датах приема во дворце, привозил кушанья с царского стола и исполнял роль радушного хозяина за обедом. Эти назначения говорят о том, что Лыков был достаточно образован, воспитан, обучен всяческому этикету и слыл хорошим собеседником. Возможно, в будущем он должен был войти в свиту второго жениха царевны Ксении, датского королевича Иоганна. В 1602 году он был в числе гостей на пиру в его честь.

Однако это некоторое возвышение не самого знатного князя пришлось не по душе его собратьям стольникам. Д. М. Пожарский, затаивший на него зло за проигрыш местнического спора, написал на Лыкова донос. Без всяких доказательств он обвинил его в тайных умыслах против царя Бориса. Поскольку ни подтвердить донос, ни опровергнуть его было нельзя, Бориса Михайловича на всякий случай от двора удалили и отправили на воеводство в захолустный Белгород.

Там князь узнал о появлении в Речи Посполитой «природного государя» — «царевича Дмитрия». Вряд ли он поверил сказке о спасении от рук наемных убийц, подосланных Борисом Годуновым, царского сына. Но вся эта авантюра была направлена против монарха, верившего любым ложным доносам. Кроме того, при новом государе возникал шанс выдвинуться, которого не было при старом. Сначала Лыков занял выжидательную позицию, но, когда узнал, что путивльский воевода князь В. М. Мосальский уже получил боярство, то медлить не стал и тут же отправился с поклоном в ставку самозванца. Но там мало служившего воеводу встретили не с самыми распростертыми объятиями. Сначала он получил лишь должность «великого кравчего», которая состояла в том, что он должен был подносить Лжедмитрию напитки и пробовать кушанья. Только после воцарения самозванца князь Борис все же выпросил для себя боярство и вошел в Совет светских лиц. Это был уже триумф, которого при Б. Годунове дождаться было невозможно. Умерший царь предпочитал вводить в Думу только исключительно родовитых князей. Лыковы-Оболенские в их число не входили.

Можно предположить, что Борис Михайлович не был среди заговорщиков, поскольку входил в ближнее окружение Лжедмитрия. Он даже женился на младшей дочери Никиты Романовича Юрьева Анастасии и как бы стал родственником представителей прежней царской династии. (Его жена приходилась царю Федору Ивановичу двоюродной сестрой.) Но когда Василий Шуйский сверг самозванца и сам воцарился, Б. М. Лыков не стал возмущаться и авантюру нового самозванца не поддержал. Напротив, с оружием в руках он отправился защищать трон Шуйского 360 от войска И. Болотникова. В 1606–1507 годах ему удалось наконец-то проявить свои незаурядные военные способности. В боях с болотниковцами он не раз побеждал.

В 1608 году князь Борис был одним из немногих, кто пытался остановить Лжедмитрия II на подступах к Москве. Сначала он сразился с его передовыми отрядами у Коломны и одержал верх. Потом он устроил с И. С. Куракиным засаду у Медвежьего брода. Здесь пытался переправиться и не смог это сделать только отряд А. Лисовского. Сам самозванец пошел в обход засады. В итоге царским воеводам пришлось вернуться в столицу и ждать удобного случая для нового сражения. Летом 1609 года голодающие москвичи попытались отогнать тушинцев. Битва состоялась на реке Ходынке. Снова царские полки возглавили Лыков и Куракин. Им удалось нанести существенный урон полякам и даже обратить их в бегство до самого табора. Окрыленные успехом воеводы попытались ворваться в ставку самозванца, но тут из засады выскочили казаки Заруцкого и яростно набросились на москвичей. Теперь уже им самим пришлось спасаться бегством. Зимой Лыков с другими воеводами отправился в ставку М. Скопина в Александровой слободе. Под руководством царского племянника войска стали наносить более ощутимые удары по тушинцам и в конце концов отогнали их от столицы. В марте москвичи радостно встречали своих освободителей. Среди них был и князь Борис Михайлович.

Лыков оказался одним из немногих воевод, которые до конца пытались спасти непопулярного царя Василия Шуйского. Он был участником Клушинской битвы, но из-за бездарного руководства Д. И. Шуйского не смог исправить плачевное положение русской армии. После этого вместе с И. М. Воротынским по просьбе царя Василия он отправился под Серпухов для переговоров с татарскими царевичами о военной помощи. Положение Шуйского стало настолько безнадежным, что его пытались спасти с помощью заклятых врагов Руси — крымцев. Совместное войско сразилось с Лжедмитрием II под Бронницами и нанесло ему ощутимый удар. Поэтому, когда самозванец вернулся в Калугу, он начал расправляться со своими татарскими сторонниками. Тогда и был убит касимовский хан Ураз-Магомед.

Но крымцы оказались ненадежными союзниками. Узнав о подходе войска Жолкевского, они ушли в свои степи. Тут уж и Б. М. Лыкову пришлось сложить оружие. Царя Василия никто не мог спасти — время его правления закончилось.

Можно предположить, что избрание Лыкова в состав Семибоярщины было связано с тем, что он был отважным полководцем. Ведь по знатности он был много ниже всех остальных бояр. Небезупречной была и его репутация — он одним из первых отправился служить Лжедмитрию I. Но в период военной опасности Временное правительство нуждалось в опытных воеводах.

Присяга Владиславу

Первоначально Временное правительство из семи бояр хотело созвать представительный Земский собор и сообща избрать нового государя из старинных и знатных родов. Гермоген призывал всех отдать голоса за юного Михаила Романова, сына ростовского митрополита Филарета (в миру — Ф. Н. Романов). Были сторонники и у князя-Гедиминовича Василия Васильевича Голицына. Среди