– Звучит довольно запутанно. Но вы ее нигде не видели?

– Нет. Возможно, я ошибся. Это ведь было только предположение.

– Если вы правы, то надеюсь, что Грейс успела скрыться. Этот убийца, наверное, прочесывает каждый угол в ее поисках.

– Здесь, похоже, разветвленная система катакомб, – сообщил Кадир. – Коридоры, помещения… все находится под рекой. Слышите, как шумит вода? Это Мерси. Прямо над нами.

Повисло гнетущее молчание. Они вслушивались в журчание и плеск воды.

– И это еще не все, – сказал Кадир. – В потолке есть стальной клапан. Оттуда постоянно просачивается вода. Думаю, его можно как-то открыть и затопить здесь все ходы.

Кейт не ответила, но Кадир видел, как она посмотрела наверх. Увидела клапан и решетку под ним – и вновь принялась изо всех сил растягивать веревки. Бесполезно. Освободиться самостоятельно было невозможно.

Она задумалась на мгновение, затем сказала:

– Кадир, послушайте, мы не можем безучастно ждать. Нужно попытаться как-то высвободиться. Я подберусь к вам, а вы попробуйте как-нибудь опуститься по этой трубе. Думаю, вам больно не меньше моего, но других вариантов нет. Необходимо добиться такого положения, чтобы вы могли распутать узлы на моих запястьях. Наоборот сделать не получится – у меня руки завязаны за спиной, и я ничего не увижу. Но, возможно, вы сумеете освободить меня. Тогда я освобожу вас, а это уже значительный шаг.

– Одна беда, – проговорил Кадир. – Дверь заперта на засов. Правда, звук был такой, будто задвижка уже довольно хлипкая.

– Возможно, это наш шанс. Давайте же. Нельзя терять время.

«Она великолепна, – подумал Кадир, – просто молодец. Держит нервы в узде и придумала разумный план. Ну, это же Скотланд-Ярд. Лучшие в своем деле».

Миллиметр за миллиметром, игнорируя боль, Кадир стал опускаться вдоль трубы. «Мало времени, – думал он, – слишком мало времени…»

Но все-таки шанс.

Казалось, все вокруг догадывались по его лицу, что произошло. У него как будто было написано яркими буквами на лбу: «Я взялся за старое!»

Вообще-то ему следовало бы позвонить своему терапевту. Так было условлено. Что он сразу сообщит, когда произойдет то, что произошло. Чтобы обсудить необходимые шаги, принять экстренные меры, натянуть страховочную сетку… «Не пытайтесь справиться самостоятельно, – предупреждал терапевт. – Риск несоразмерно велик. Признайтесь, что вам нужна помощь, и воспользуйтесь этой помощью».

Признайтесь, что вам нужна помощь… Легко сказать. Когда человек и без того считает себя полным неудачником… Так теперь еще и признаться терапевту, что в буквальном смысле нырнул в бутылку виски, напился так, что заплетался язык и не держали ноги… Что он, опять же вопреки договоренности, держал дома алкоголь, не уничтожил все запасы… Список прегрешений получался внушительный. Но Калеб не хотел выступать в роли кающегося. За время терапии ему не раз приходилось повторять громко и четко: «Меня зовут Калеб Хейл, и я алкоголик!»

Его уже тошнило от этого.

Голова гудела, желудок бунтовал, и во рту так пересохло, словно организм временно перестал вырабатывать слюну. И все-таки ему удалось сесть в машину, доехать до управления и пройти в свой кабинет. Калеб знал, что лицо у него бледное, как у покойника, и лоб покрыт испариной. При этом он то и дело щурился от света, хотя день был серый и дождливый. Он страдал от жесточайшего похмелья, и нечего было надеяться, что окружающие предполагали нечто иное.

Калеб налил большую кружку кофе в автомате и рухнул в рабочее кресло. Он понятия не имел, как переживет этот день. Казалось, голова готова взорваться в любой момент.

«Есть ли еще в мире такие идиоты, как я?» – спрашивал он себя разочарованно.

В дверь заглянул Роберт Стюарт.

– А, шеф, ну наконец-то! Я как раз говорил с миссис Крейн. Ее муж пережил эту ночь. Ему уже получше.

Калебу потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить. Да, точно: Крейны. Семейство, которое Денис Шоув запер на ферме и уехал на их машине.

– О, – выдавил из себя Калеб. – Слава богу.

– Я вчера несколько раз пытался дозвониться до вас. Шоува перехватили в Ирландии. И Терезу Малиан тоже.

– Ранены?

– Нет. Шоув был уже морально истощен. Сразу сдался.

– Это… хорошие новости, – с трудом выговорил Калеб.

Роберт пристально посмотрел на него.

– Все хорошо? У вас нездоровый вид.

– Мигрень. Со вчерашнего дня. Потому и не отвечал на звонки.

– Вам бы прилечь, шеф… Вы и впрямь скверно выглядите.

Калеб не хотел углубляться в эту тему.

– Пройдет. Еще новости есть?

Роберт кивнул.

– Скоро приедет миссис Крейн, дать показания. И ей хотелось бы поблагодарить Джейн. Вы не знаете, где она?

– Я ее пока не видел. Впрочем, я и сам только приехал.

Калебу хотелось, чтобы Роберт наконец вышел. Он понимал, что от него все еще пахнет спиртным, и не хотел, чтобы подчиненный уловил запах. Калеб заметил вдруг, как задумчиво посмотрел на него Роберт. Возможно, ему вспомнилось, что шеф и прежде говорил что-то насчет мигрени, но вскоре всем становилось ясно, что за этим крылось.

По счастью, в этот момент зазвонил телефон.

Центральный пост.

– Некая миссис Поллард, сэр. Хочет непременно связаться с констеблем Скейпин и не может до нее дозвониться. Она вне себя, говорит, это очень важно. Что ей…

– Соедините, – сказал Калеб.

Он был готов на что угодно, лишь бы прервать этот разговор с Робертом.

В тот же миг из трубки донесся сердитый, возбужденный голос:

– Так не может продолжаться! В самом деле. Я всегда была готова помочь, постоянно выручала. Но возникает уже такое впечатление, будто мною пользуются. Я уже не так молода, чтобы вечно взваливать на меня такое!

– Секунду, – прервал ее Калеб.

От ее пронзительного голоса головная боль только усилилась. Старший инспектор проглотил уже несколько таблеток этим утром, но знал, что этим не ограничится.

– Вы вообще кто?

– Маргарет Поллард. Я соседка Джейн Скейпин.

Из разговоров с Джейн Калеб знал, что ее соседка играла не последнюю роль в присмотре за Диланом.

– А, миссис Поллард… Теперь понял. Что стряслось?

– Что стряслось? Мне многое довелось пережить, но… сегодня рано утром я проснулась от невообразимого шума. По соседству кто-то буянил, так что, казалось, дом развалится в любой момент. Я-то еще подумала: «Господь милостивый, бедная Джейн… Дилан, видно, снова распсиховался, и она не может с ним совладать». Так что я оделась и поспешила к ним, такая уж у меня натура. Ну, я ведь могла и сказать, мол, какое мне дело до этого?