Далеко на севере, в Виши, старый маршал принял американского поверенного в делах. Рузвельт как «глава государства Соединенных Штатов» прислал послание маршалу как «главе государства Республики Франция». Рузвельт напоминал: немцы «не упускали ни одной возможности для деморализации и унижения вашей великой нации». Они собирались оккупировать Французскую Северную Африку и затем угрожать оттуда Америкам. Президент выражал надежду на сотрудничество французских властей Северной Африки. Ответ Петена для поверенного в делах, составленный Лавалем и помощниками, заготовлен заранее. Маршал узнал об агрессии союзников с недоумением и печалью. Рузвельт приписывал своим противникам ложные намерения. Маршал всегда заявлял, что будет защищать империю, он будет верен своему слову. Под угрозой честь Франции.

— На нас напали, мы будем защищаться — вот приказ, который я отдаю.

На самом деле чувства маршала были менее решительны, чем его слова, но он, как и прежде, несвободен в действиях. Вскоре Петен разорвал дипломатические отношения с Соединенными Штатами, предписав Дарлану действовать по собственному усмотрению.

Французские военные, оказавшись в политическом тумане, добивались четких инструкций и приказов. К полудню 8 ноября — Алжир почти полностью блокирован, прибрежные батареи захвачены союзниками, укрепленные форты окружены — Дарлан согласился сдать город. Обстановка складывалась по-разному. Два катера со сборными группами командос на борту попытались на заре штурмовать гавань Орана, но были уничтожены, потеряв почти всех людей, за исключением небольшой группы. Десантные войска осуществили быструю и успешную высадку на побережье близ Орана, но французы оказали упорное сопротивление и к вечеру начали готовить контрнаступление на следующий день. На береговых плацдармах Атлантики развернулись тяжелые бои. В Касабланке приказал уничтожить десант Ноге, посчитавший по первым сообщениям, что имеет дело просто с рейдом командос. После неумелой высадки с бесконечными задержками и суматохой американские войска, направлявшиеся к главным городам, попали под сильный артиллерийский огонь французов.

Наиболее драматичным эпизодом стал морской бой у Касабланки — «пальба в устаревшем стиле Флэннагана» между надводными кораблями, как определил этой бой свидетель, военный историк Сэмюэль Морисон. Французские боевые корабли вышли из бухты, чтобы встретить огнем большой американский флот. Недостроенный французский линкор «Жан Барт» оставался в бухте и вел огонь из своих 15-дюймовых орудий. Американские линкоры, крейсеры и эсминцы открыли ответный огонь по незадачливой французской флотилии, потопив «Жан Барт» на якорной стоянке и десяток других кораблей. Среди многих отличившихся в тот день американских военных моряков — лейтенант Франклин Д. Рузвельт, офицер-артиллерист на эсминце.

В последующие дни отец молодого Рузвельта, вернувшийся в Белый дом из Шангри-Ла, с удовольствием занял бы место сына, садившего из орудий простым методом Флэннагана. Сообщения из Алжира и Гибралтара свидетельствовали об осложнении и усилении опасного развития политической обстановки. Заместитель Эйзенхауэра генерал Марк Кларк прибыл в Алжир 9 ноября, в разгар бомбардировки города нацистской авиацией, в надежде остановить конфронтацию. Туда прибыл также Жиро, которому Рузвельт давно «обещал» место главы администрации в Северной Африке. На следующий день Кларк встретился с Дарланом. Американский генерал, подобно своему шефу в Гибралтаре, тяготился политическими аспектами войны. Он поделил французских руководителей на хороших парней и тех, кого в рапортах Эйзенхауэру обозначал аббревиатурой ТСД — «трусливые сукины дети». Прямолинейная тактика Кларка имела немедленные последствия. Дарлан хотел подождать до получения более определенных указаний из Виши, но под давлением Кларка отправил от имени маршала приказы прекратить огонь в Оран и Марокко, где Ноге передал приказ войскам как раз вовремя, предотвратив американский штурм.

Одно дело добиться прекращения огня, опираясь на боевые части Кларка, другое достичь реальной цели Рузвельта — обеспечить активную поддержку французами наступления на немцев и итальянцев к востоку. В продолжавшихся переговорах с Кларком Дарлан имел на руках несколько сильных карт: кажущееся доверие к нему маршала, влияние на офицеров чиновников и колонистов, возможность тянуть время в противовес острой необходимости для Эйзенхауэра как можно скорее умиротворить Северо-Западную Африку и мобилизовать французов на поход в Тунис, до того как там укрепятся немцы. Большая ставка в игре — французский флот в Тулоне. Очень быстро обнаружилось: американская разведка преувеличивала реальную и потенциальную поддержку, которой пользовался среди французов Жиро. Его просто считали диссидентом. К счастью, сам Жиро осознавал свое политическое бессилие и выражал готовность командовать войсками в Африке под руководством Дарлана.

Пока Кларк и Дарлан вели переговоры, Гитлер действовал с присущей ему энергией. Встретившись в Мюнхене с Лавалем, фюрер потребовал от Виши немедленно открыть порты и авиабазы Туниса для использования войсками «Оси». Лаваль еще раз провозгласил свою фанатичную ненависть к большевизму, но только маршал Петен мог удовлетворить требование Гитлера. Фюрер немедленно отдал необходимые приказания. В полночь 11 ноября моторизованные части германской армии пересекли линию прекращения огня и оккупировали Южную Францию, не встретив сопротивления. Итальянские дивизии вошли на территорию Юго-Восточной Франции и Корсики. Страны «Оси» приняли меры для укрепления обороны Туниса, даже за счет армии Роммеля, отступавшей на запад под беспрерывными ударами войск Монтгомери.

Оккупация Гитлером оставшейся территории Франции способствовала преодолению тупика в Алжире. В то время как Петен публично отдавал Дарлану приказы продолжать сопротивление, адмирал мог утверждать, что маршал действует по принуждению и в каждом отдельном случае посылает тайком приказы противоположного содержания. Вскоре переговоры завершились. Эйзенхауэр, совершивший кратковременный визит в Алжир, Кларк и Мэрфи договорились с Дарланом, Жиро и другими местными французскими руководителями, что Дарлан будет политическим главой и сохранит пост командующего флотом. Французы окажут активную помощь в освобождении Туниса, а другие вопросы станут решаться путем дальнейших переговоров. Американцам, находившимся в месте событий, соглашение казалось разумным и надежным, — во всяком случае, в нем не было ничего, способного произвести политический взрыв на родине.

«Проститутками пользуются. Их редко любят. Еще реже уважают». Сделка с Дарланом последняя и худшая в длинной цепи торгов и уступок, которые уже ослабили и продолжали ослаблять демократические силы. «Соединенные Штаты ждут от народов мира лояльности только к одному — честной и мужественной демократической политике». Африка вызвала «историческое столкновение двух концепций политического поведения: „охранительной“ или прагматичной концепции, долго поддерживавшейся президентом, и концепции, которая утверждает необходимость продуманной, последовательной политической линии». Но то, что казалось несомненно разумной военной целесообразностью, оборачивалось дорогостоящей политической ошибкой. Дарлан стал первым квислингом Америки. Умиротворение пробивало путь через трудности.