– Живи минутой, – сказал Райан. – А нынешняя минута совсем неплоха. – Он слегка коснулся губами ее рта. – Твоя застенчивость просто восхитительна. – Он перешел на шепот:

– И ты превосходно ее маскируешь.

– Это у тебя врожденное или приобретенное? – спросила Миранда.

– О чем ты?

– Ты обладаешь талантом говорить нужные вещи в нужный момент.

– Просто я знаю, что от меня хотят слышать. Между прочим, в центральном зале танцуют. Ты никогда еще со мной не танцевала.

– Я танцую просто ужасно.

– Просто у тебя до сих пор не было подходящего кавалера. Пойдем-ка посмотрим, что у нас получится.

Он уверенно взял ее под руку и повел через толпу. Миранда подумала, что Райан обладает еще одним талантом – скопление народа ему не помеха. С кем-то пошутит, с кем-то перекинется парой слов, кого-то попросит посторониться. Из соседнего зала доносились звуки вальса. Гости смеялись, болтали – одним словом, чувствовали себя непринужденно.

Центральный зал был украшен плющом и живыми пальмами. Повсюду гирлянды маленьких лампочек, похожих на горящие звезды. В хрустальных вазах – белые лилии и алые розы, перевитые золотыми лентами, Люстра сверкает так, что можно ослепнуть. И неудивительно – ведь каждую подвеску вручную протирали уксусом.

По паркету кружились пары, вдоль стен расположились зрители, потягивая вино, кто-то сидел в креслах, обитых розовым атласом, кто-то поднимался по лестнице на второй этаж. Раз десять Миранду остановили, чтобы поздравить с великолепным праздником. Наверное, были и такие, кто злословил за ее спиной по поводу бронзы Фиезоле, однако, разумеется, не в присутствии хозяйки.

– Вон там миссис Коллингсфорт, – показала Миранда на седовласую матрону в синем бархатном платье.

– Из портлендских Коллингсфортов?

– Да. Мне очень важно, чтобы она всем осталась довольна. Поэтому я сейчас ей тебя представлю. Она обожает привлекательных мужчин.

Миранда приблизилась к величественной вдове, которая с интересом наблюдала за танцующими, постукивая туфлей в такт музыке.

– Миссис Коллингсфорт, надеюсь, вам здесь нравится.

– Дивная музыка, – зычным голосом произнесла миллионерша. – И лампочки красивые. Давно пора было устроить здесь праздник. А то раз искусство, так обязательно должно быть похоже на крематорий. Искусство – оно живое. Нечего превращать музей в колумбарий. Кто это с вами, голубушка?

– Райан Болдари, к вашим услугам. – Он наклонился и поцеловал узловатые пальцы. – Я попросил Миранду, чтобы она меня представила. Хочу лично поблагодарить вас за щедрость. Вы предоставили в распоряжение института настоящие шедевры. Если выставка удалась, то исключительно благодаря вам.

– Эта девочка слишком много времени сидит в лаборатории. Если бы она почаще устраивала такие вечеринки, я бы ей еще не то дала.

– Совершенно с вами согласен, – просиял улыбкой Райан. – Искусством нужно наслаждаться, изучать его – это занудство.

– Вот-вот, а то прилипнут к микроскопу, и не оттащишь.

– Когда смотришь в микроскоп, упускаешь из виду общую картину.

Миссис Коллингсфорт поджала губы, присмотрелась к Райану повнимательнее.

– Вы мне нравитесь, молодой человек, – уверенно изрекла она.

– Благодарю вас, мадам. Могу ли я пригласить вас на танец?

– Что ж! – Ее глаза задорно блеснули. – С удовольствием, мистер Болдари.

– Зовите меня просто Райан. – Он помог ей подняться, подмигнул Миранде и повел веселую вдову танцевать.

– Ловко сработано, – прошептал Эндрю.

– Да уж, просто подметки на ходу рвет. Только бы шею себе не свернул. – Она отпила шампанского. – Ты познакомился с его родственниками?

– Еще бы! По-моему, половина гостей здесь связана с ним родственными узами. Его мать увела меня в сторонку и стала допытываться, люблю ли я детей и не возражаю ли я, если в нашем институте откроется класс для школьников? Сразу же вслед за этим она познакомила меня с детским психологом. Между прочим, молодая дама, незамужняя – все, как надо. – Эндрю подмигнул. – Она просто прелесть.

– Кто, психолог?

– Нет, мать Райана. Психолог тоже ничего – милая, застенчивая.

Эндрю засунул руки в карманы, огляделся по сторонам.

Миранда незаметно взяла его за руку.

– Я знаю, как тебе нелегко. Столько народу, и потом Элайза…

– Да уж, это вроде пытки. И бывшая жена, и родители, и бесплатная выпивка.

Он снова покосился на дверь. Энни так и не пришла.

– Надо тебя чем-нибудь занять. Хочешь потанцевать?

– Мы с тобой? – Он удивленно воззрился на нее и расхохотался. – Дело закончится травмпунктом – мы отдавим друг другу ноги.

– Я готова рискнуть. Он нежно улыбнулся:

– Миранда, ты главная радость моей жизни. Но не беспокойся, со мной все в порядке. Давай просто смотреть, как развлекаются другие.

Тут его лицо внезапно помертвело. Миранда проследила за направлением его взгляда и увидела приближающуюся к ним Элайзу.

В воздушном белом платье она была похожа на фею из сказки. Однако взгляд у Элайзы был нервным, неуверенным.

– Я хотела поздравить вас обоих. Замечательная выставка, просто чудо. Все в восторге. Вы отлично поработали, институт должен быть вам благодарен.

– У нас было много помощников, – ответила Миранда. – И почти все работали сверхурочно.

– Получилось чудесно, лучше просто не бывает. Эндрю. – Элайза глубоко вздохнула. – Я хочу извиниться за то, что создала для тебя лишние проблемы. Знаю, ты предпочел бы, чтобы меня здесь не было. Но я скоро уйду, а завтра вылетаю во Флоренцию.

– Не нужно менять свои планы из-за меня.

– Не только из-за тебя. Для меня так тоже будет лучше. – Она оглянулась на Миранду, выдавила улыбку. – И все же перед тем как уйти, я хотела еще раз выразить вам свое восхищение. Родители очень тобой гордятся, Миранда.

Та чуть не поперхнулась:

– Родители? Мной?

– Да. Элизабет только что сказала…

– Энни! – с просветлевшим лицом вдруг воскликнул Эндрю. – Прошу прощения, дамы.

Он двинулся через зал, а Элайза провожала его взглядом.

«Какая Энни потерянная в этом море людей, – думал Эндрю. – И как чудесно она выглядит – этот сияющий нимб волос, огненно-красное платье, как островок жизни и тепла среди монотонной бело-серо-черной гаммы».

– Как я рад, что ты пришла!

Он взял ее за руку, словно уцепился за спасательный круг.

– Сама не знаю, как я отважилась. Чувствую себя полной дурой, честно говоря.