Королева Рейнхильда принимала его лично. Войдя в комнаты Канцелярии, Вал сперва растерялся, не зная, куда идти: длинные ряды шкафов, набитые книгами и свитками, расставили так, что в проходы мог протиснуться лишь тощий служка.

— Проходите, мастер Валериано.

Голос королевы был приятным. Вал обошел особенно массивный резной шкаф и увидел одиноко горящую масляную лампу в середине вытянутого зала.

— Смелее, я не кусаюсь.

Боком, словно краб, Вал выбрался к широкому проходу меж длинными столами, сплошь уставленными чернильницами, папками с бумагами, книгами и перьями. Вал шел, не понимая, что королева делала здесь одна в такое позднее время.

Представ перед ней, он поклонился. Лампа горела тускло, смягчая не самые изящные черты лица женщины. Крепкие руки она сложила на закрытой папке и подняла глаза на наемника.

— Докладывай только мне и никому больше, понял?

Он кивнул. Королева подвинула в его сторону кошель.

— Это за неудобства. Теперь рассказывай.

Вал положил на стол перед ней сверток и откинул край ткани.

— Меч Первого, — узнала Рейнхильда. — Я сама дала его Веззаму в дар за помощь в защите города. А что с Истерд?

Вал снял с шеи шнурок с сапфировым перстнем и положил рядом с мечом.

— Дело сделано.

Королева лишь скользнула взглядом по перстню и внимательно уставилась на Вала, изучая его лицо.

— Как они погибли? — после долгого молчания спросила она.

— Они шли по лесам, чтобы быстрее добраться до Рундкара. Прятались хорошо, их почти никто не увидел. Лишь в Борхоне нам удалось получить наводку. Истерд сломала ногу, неудачно. Веззаму пришлось ее бросить, и он взял у нее этот перстень.

— Да, перстень мне знаком, — подтвердила Рейнхильда. — Но как она умерла?

— Точно не могу сказать. Веззам просто ее бросил. Со сломанной ногой далеко не уйдешь, особенно в таком лесу, как там. Мы нашли Первого уже без нее.

— И как ты добыл его меч?

— В бою, — солгал Вал. — Мне повезло, что к этому моменту он уже ослабел. При нем не было ни еды, ни теплых вещей.

Рейнхильда улыбнулась.

— Веззам, с которым мне некогда посчастливилось познакомиться, даже на последнем издыхании забрал бы с собой пару хороших бойцов. Покажи шрамы.

— Их у меня нет. Мне повезло.

— Вы, должно быть, очень везучий человек, мастер Валериано. — Рейнхильда накрыла ладонью кошель. — Впрочем, насколько я помню, вам и правда часто везло. Почему же сейчас я должна вам поверить?

— Я предоставил доказательства.

— Это умно, но для меня недостаточно.

Вал оторопел. Он считал, что научился лгать, но как он мог подумать, что сможет перехитрить женщину, успешно выжившую при гацонском дворе?

— Простите, госпожа. Тащить тела не было возможности. Там ни одна телега бы не прошла.

— Я сказала, что доказательств недостаточно для меня, — ответила Рейнхильда. — Но моего супруга они удовлетворят.

Она сняла ладонь с кошеля и подвинула еще ближе к Валу.

— Я догадываюсь, что ты их пощадил.

— Ваше…

— Помолчи, — отрезала королева. — Я не чудовище. Мне действительно жаль Истерд. В отличие от меня, она не была готова к тому, что ее здесь ожидало. Ей не повезло сперва выйти замуж за моего воинственного брата, затем он оставил ее здесь на растерзание своим еретикам-фанатикам и народу, который ненавидит рундов пуще мора. Кабы не Умбердо, которому втемяшилось в голову, что Истерд — угроза, мы бы с ней смогли мирно договориться. Но мой дражайший супруг возжелал хлеба и зрелищ. И хорошо, что Веззаму хватило ума и прыти вовремя увезти ее отсюда. — Она поднялась из-за стола, и Вал приосанился. — Я знаю, что у Истерд были друзья в этом замке. Мы с ней не были подругами, и все же я немного ей помогла. Так что же с ними стало, Валериано? Говори открыто.

— Истерд я не видел, — хрипло шепнул наемник. — Веззам сказал, что она погибла, но я ему не поверил, потому что он шел в Рундкар, а там одинокому вагранийцу делать нечего. Я отпустил его и взял с него клятву, что они не вернутся.

Рейнхильда кивнула.

— Вот и славно. Истерд — умная девочка. Обещание сдержит. Что же до тебя, Валериано… — Она указала на меч и перстень. — Это теперь твое. «Сотня» лишилась головы, и ты теперь станешь Первым вместо Веззама. Ты до последнего был верен своему командиру, и теперь я ожидаю от тебя такой же преданности.

Вал упал на колени, королева протянула руку, и он коснулся ее губами.

— Клянусь именем Хранителя, что буду верен.

— Да будет так. — Она позволила ему подняться. — На рассвете приступай к своим обязанностям.

* * *

Альдор налил остывшего вина с пряностями, осушил чашу и с тихим звоном поставил посеребренный сосуд на прикроватный столик. Уже перевалило за полночь, и даже наемники «Сотни» угомонились после встречи вернувшегося поискового отряда.

Он ждал новостей об Истерд и Веззаме с замиранием сердца, еженощно молясь об их успехе. Надеялся, что рундка окажется умницей и придумает, как ускользнуть от погони. Молился, чтобы Веззам смог ее защитить. И желал, чтобы люди мастера Валериано наконец остановили поиски, увязнув в непроходимых лесах.

Рейнхильда тоже оказалась умницей. Альдор до конца не понимал, на чем держались их с Умбердо отношения, но этот союз внезапно для всех родил благостные плоды. Да, гацонцев здесь не особенно жаловали, но хайлигландцы обожали Рейнхильду, приняли ее сына и, как это ни было прискорбно для самого Альдора, вздохнули с облегчением, прознав о поражении Грегора. Люди устали сперва от изнурительных войн с рундами, затем от мира с ними же — никто не понимал, как долго продержится союз вчерашних врагов. Церковная реформа насаждалась огнем и железом, и даже обученные проповедники Аристида не смогли убедить в своей правоте очень многих. Затем земли опустошила подготовка к походу, дело усугубило восстание Эккехардов, а Грегор… Грегора Волдхарда не было рядом, когда его люди в нем нуждались. В какой-то момент они настолько отвыкли от него, что почти забыли о нем. Остались лишь обида, разочарование и нужда.

Альдор не раз называл себя предателем, но именно сейчас, когда в Эллисдоре обосновалась Рейнхильда, он понял, что предал не зря. Да и было ли предательством служение сестре того, кого он считал убитым? А когда Грегор чудом воскрес, стало поздно менять задуманное. Хайлигланду было лучше без него.

Эрцканцлер подошел к окну и устремил взор на долину Лалль. То был первый год за долгую войну, когда людям удалось собрать приличный урожай. Гацонцы поделились зерном, считая Хайлигланд своим. Хлеб приняли, наладили поставки южных фруктов, растительного масла, вина. Эллисдор отправлял