В конце 1950-х и в начале 1960-х годов Льюис оставался совершенным чужаком для американских евангеликов, большинство из которых считало серьезной духовной угрозой даже поход в кино. Какой же евангелик захотел бы иметь что-то общее с человеком, который много курил, литрами потреблял пиво и высказывал о Библии, искуплении и чистилище мысли, неприемлемые для тогдашней евангелической общины? Хотя некоторые евангелики в 1960-е годы откликнулись на апологетические сочинения Льюиса, большинство относилось к нему с недоверием.

Было бы несправедливо утверждать, будто к 1970 году Льюиса вовсе «списали в утиль». Точнее было бы сказать, что отхлынула та приливная волна, которая некогда вынесла Льюиса на всеобщее обозрение, и теперь он оставался на отмели, не на виду. Он не был опровергнут или отвергнут — его попросту отодвинули на обочину. То возрождение религиозного интереса в период с 1942 по 1957 год, которое изначально обеспечило Льюису заметное место в литературном мире, сменилось новой культурной модой, склонной отмахиваться от религии как от устаревшего образа мыслей, спешившей избавиться от последних следов былых влияний. Социологические прогнозы 1960-х годов предвещали, что религия утратит и интеллектуальную, и социальную привлекательность. Секулярный век вступал в свои права.

Общекультурный настрой Длинных шестидесятых хорошо передан Томом Вулфом в эссе «Великое переобучение» (The Great Relearning, 1987). Все старое нужно отбросить, отмести, чтобы реконструировать культуру «с беспрецедентного начала, с нуля»[765]. Новые пророки, религиозные и литературные, явились в Америке и Европе, и Льюис остался на обочине. Он был отчетливо религиозным голосом в наступающем секулярном веке, и, что еще важнее, он требовал серьезного отношения к прошлому, когда почти все хотели полностью избавиться от прошлого как от тягостного бремени.

В сфере литературы влияние художественных произведений Льюиса, в том числе и нарнийского цикла, затмевалось поразительным успехом «Властелина колец», который в 1960-е уже приобрел культовый статус, особенно с тех пор, как в Штатах начали выходить дешевые издания в бумажном переплете. Толкин возрастал, а Льюис умалялся. Сложная структура и тщательно проработанная предыстория «Властелина колец» свидетельствовали об изощренности и глубине мысли, которых, как казалось, недоставало «Хроникам Нарнии».

Эпическая повесть Толкина о патологии власти совпала с тревогами этой эпохи, опасавшейся ядерного апокалипсиса. Хотя трилогия была задумана задолго до появления Бомбы, кольцо, управляющее всеми, показалось точным образом оружия массового уничтожения, таящегося в нем рокового соблазна и той власти, которую оно приобретает над своим хозяином — на самом деле, своим рабом. К собственному немалому удивлению, Толкин обнаружил, что превращается в кумира студентов, причем именно того типа студентов, которых он прежде безжалостно изгонял со своих оксфордских лекций.

И все же Льюис вернулся. Объяснить первую волну популярности Льюиса, сначала в мрачную военную пору начала 1940-х и потом вновь в 1950-е годы, когда читателей покоряла магия Нарнии, достаточно просто. Но как объяснить воскресение интереса спустя поколение? Многие популярные авторы 1940-х и 1950-х годов попросту затонули без следа. Вот пять американских бестселлеров 1947 года, занимавшие верхние строки в рейтинге художественной литературы:

1. Russell Janney. The Miracle of the Bell.

2. Thomas B. Costain. The Moneyman.

3. Laura Z. Hobson. Gentleman’s Agreement.

4. Kenneth Roberts. Lydia Bailey.

5. Frank Yerby. The Vixens[766].

Все эти книги можно и сегодня купить, в основном в специализированных букинистических магазинах. Но столь яркая слава, сопутствовавшая им в год выхода в свет, померкла. Почему с Льюисом этого не произошло?

Можно попытаться наметить некоторые линии исследования, которые помогут нам понять (хотя в строгом смысле слова они не «объясняют») воскрешение интереса к Льюису. Сравнительно легко выявить некоторые кусочки этого пазла, но беда в том, что мы толком не знаем, как они складываются в общую картину.

Во-первых, начали появляться не публиковавшиеся прежде или остававшиеся недоступными материалы. Главным образом мы обязаны этим преданной редакторской работе Уолтера Хупера, который летом 1963 года исполнял обязанности секретаря Льюиса, а после смерти Сесила Харвуда в 1975 году стал литературным душеприказчиком Льюиса. При жизни Льюиса Хупер успел сверить с ним полную библиографию его публикаций. Впервые этот список был издан в 1965 году и содержал 282 пункта, не включая писем[767].

В начале 1970-х годов ведущее английское издательство William Collins & Sons приобрело права на наследие Льюиса и организовало филиал Fount, чтобы выделить издания Льюиса и не смешивать их с другой продукцией компании. За десять лет Хупер подготовил в этом издательстве ряд сборников: «Баламут поднимает тост» (Screwtape Proposes a Toast, 1965); «Об этом и других мирах» (Of This and Other Worlds, 1966); «Христианские размышления» (Christian Reflections, 1967); «Семя папоротника и слоны» (Fern-Seed and Elephants, 1975) и «Бог перед судом» (God in the Dock, 1979)[768]. Эти новые сборники расширяли горизонты тех читателей, кто уже был знаком с Льюисом, и знакомили с ним новых поклонников. Хупер настоял на том, чтобы публикация любой новой книги сопровождалась переизданиями двух более ранних работ, обеспечив таким образом постоянное присутствие на книжном рынке менее популярных трудов Льюиса, таких как «Кружной путь» и «Человек отменяется»[769].

Намного позже (2000–2006) Хупер — и это, вероятно, самое важное достижение — издал 3500 страниц переписки Льюиса, предоставив тем самым желающим возможность детально изучить интеллектуальную, социальную и духовную траекторию Льюиса. Эти письма, столь важные для исследователей, легли в основу данной биографии.

Во-вторых, в Соединенных Штатах сложился целый ряд обществ, занявшихся сохранением памяти и наследия Льюиса. Первым стало нью-йоркское общество К. С. Льюиса, основанное в 1969 году. За ним вскоре последовали другие, сформировались ассоциации, в которых приверженцы Льюиса могли общаться и обсуждать его труды. Те, кто был влюблен в Льюиса в 1940-е и 1950-е годы, стремились передать свой энтузиазм следующему поколению. В 1974 году в колледже Уитон (Уитон, Иллинойс) был основан центр имени Мэрион Уэйд, посвященный изучению жизни и творчества Льюиса и его круга. Здесь использовали материалы, собранные Клайдом Килби (1902–1986), бывшим профессором английской литературы в колледже Уитон. Родина Льюиса не слишком торопилась: оксфордское общество К. С. Льюиса возникло лишь в 1982 году. Началась формальная организация наследия Льюиса. Создавались сети, которые обеспечили передачу наследия Льюиса следующему поколению.