сообщение о помощи и на её зов откликнулись все ближайшие порождения. Каридин, находясь в самом разгаре битвы, ощутил ухудшение их положения на поле боя и перемену в поведении как у врагов, так и у своих големов. Последние как-то нехотя исполняли свои приказы — некоторые вставали камнем прямо посреди сражения и незамедлительно становились легкими мишенями. Прихватив с собой парочку активных големов, Древний Совершенный пустился на помощь к Бранке.

Тем временем дела у Ильмы немного затормозились. Генлоки, гарлоки и бесчисленные личинки костьми легли на её пути, лишь бы не пропустить невероятно быструю и увертливую женщину, которая несла им смерть с бешеной скоростью. Да, порождения тьмы не могли чувствовать страх, но сейчас они явно ощущали нечто подобное лишь при виде горы тел, оставленных Ильмой. Кровавая тропа вслед за женщиной росла прямо на глазах. Выбоины и ямы по всему ущелью до краев наполнились оскверненной кровью и скорее напоминали кровавые бани, будто кто-то специально наполнял их. Несмотря на это, успехи Ильмы будто никак не ощущались. Не давая ей времени на обдумывание, с диким ревом выскочил из ниоткуда бронированный огр и почти не скинул драконорожденную в расщелину, явно ведущую прямиком в ядро планеты. От его таранного удара её отбросило почти до края разлома. Шаг назад означал падение. Выставив перед собой клинок в качестве щита, бретонка оценивала своё положение, воспользовавшись секундной заминкой порождений. На первый взгляд врагов будто бы не стало меньше. Следовательно — без использования криков ей никак не выпутаться из ситуации.

Не долго думая, бретонка решила наплевать на всевозможные последствия. Как только огр пришел в себя и готовился к очередному тараны, порождения тьмы расступились перед ним и готовились сорваться на неё очередной волной после огра. Однако их планы потерпели неудачу — безжалостная сила с легкостью смела их всех, в том числе и огра, на своем пути. Первым рядам повезло меньше всех, их буквально разорвало в фарш и раскидало по поверхности. От дикого грохота узкий проход до матки пошел трещинами, впрочем, как и вся земля под ногами. Множество обломков посыпались сверху, а кое-где канули в бездну целые куски земли. Расчистив место вокруг себя, Ильма сняла повязку с глаз и выкинула в ущелье.

«Какой в этом смысл?!», — зло процедила она и яростно усмехнувшись, устремилась прямиком к матке. На её лице блуждала маниакальная улыбка, а драконьи глаза с налетом Скверны и Голода горели безумным огнем. Раззадоренная боевым азартом, та преследовала лишь одну цель — уничтожить врага любой ценой.

Дав себе полный карт бланш, бретонка не чуралась пускать в ход самые разные драконьи крики. Из-за адреналина и боевого безумия, она не ощущала, как радовался Голод. Особенно излюбленным криком стал «Йол Тор Шул». Драконье пламя мгновенно сжигало дотла всех встречных, невзирая на его вес, рост и снаряжение: всё обращалось в прах, от обычного генлока до массивного огра. Спустя пару сотен обугленных порождений, она достигла матки.

Перед ней на расстоянии пяти метров из земли прорастали громадные щупальца с присосками в виде шипов и достигали в высоту чуть ли не в десять метров каждый и с диаметром больше чем рост у среднестатистического гнома. Хорошей вестью было то, что матка не могла передвигаться из-за своих размеров. Она стала легкой мишенью для массивных ударов по области — в особенности огненного дыхания. Никогда прежде Глубинные Тропы не освещались столь ярко и средняя температура воздуха не поднималась выше нуля — огнем было объято абсолютно всё. Через языки пламени раздавался омерзительный визг мерзкого существа. Матка умирала, зовя на свою защиту всех ближайших детей. От её воплей у любого нормального существа начались бы проблемы со слухом.

— Знаешь, это как-то не по-матерински. Прикрываться телами собственных дете… — не успела докончить свою речь Ильма, как её ногу обвило тоненькое щупальце, появившись буквально из-под земли.

Матка с силой подтянула её к себе. От резкого воздействия, та рухнула на землю, выронив свой клинок. Щупальце волочило её по земле: по всем камням и булыжникам, вспахивая её телом каменную поверхность. Матка хотела выкинуть угрозу куда подальше, однако Ильма лихо выкрутилась от хватки щупальца. Оказавшись в воздухе практически перед её изначальным телом, она покрыла матку точечным огненным потоком.

Извиваясь всеми щупальцами от адских мук, матка умирала долго. Драконий огонь как будто не спешил покончить с её мучениями и без какой-либо жалости испепелял всех её детей. Жара вокруг её гнезда стояла просто невыносимая — скоро даже камни начнут плавится. Некогда тело обычной гномки вскоре обернулось прахом.

Ильма стояла и с неким блаженством смотрела на затухающие багровые языки огня. Горы пепла надолго останутся в этом подземелье, но первое дело было сделано. Только запах горелой плоти остался напоминаем о недавнем существовании этой твари и о прошедшей бойне. Немного отойдя от куража боя, она прислушивалась к себе и ко всему вокруг — ничего кроме тошнотворного визга в ушах у бретонки не осталось.

Для уничтожения первой матки было потрачено немало сил. Из ста одиннадцати големов в строю осталось всего семьдесят два. При том, что оставалось уничтожить ещё две таких матки на четырнадцатом южном квадранте и на двадцать первом северном, соответственно. Все ещё не отойдя от боя до конца, Ильма доковыляла до места сражения големов. Последние метры подъёма выдались непростыми — от того моста практически ничего не осталось. Шаткие останки грозились впасть в пучину в любую секунду.

Едва Ильма почувствовала твердую землю под ногами и вернула спокойствие, как её поразил внезапный приступ… Приступ сжигающей боли где-то в груди — Зов Голода. Оно не заставило себя ждать. Потраченная энергия требовала восполнения в десятикратном объеме. От приступа Ильма потеряла равновесия и упала на колени.

— Вот же они… Дотянись до этих созданий… Они все равно неживые, — шептал Голод, указывая на големов.

Сдерживая себя от криков боли, бретонка взглядом нашла каменных созданий. Её безумные глаза не переставали пылать огнем войны… Против своей же воли она протянула свою руку до одного из них, будто пыталась ухватиться. Углубляясь всё глубже и глубже в себя, довакин желала лишь одного, подкрепиться. Заляпанные кровью пальцы женщины загорелись белым дымчатым свечением. Через невидимые нити души беловолосая ощущала, как бьется жизнью частичка души внутри каменного создания.

Да… Жизнь… Такая сладкая… Желанная.

«Разве не мне сила нужнее…», — спрашивала она у себя. «Разве это можно считать жизнью? Быть в плену камня до конца времен…», — хаотично возникали у неё подобные мысли, оправдывающие её желание.

Невидимыми нитями