Сын со смехом покачал головой, проверяя натяжение ремней упряжи своей лошади.

– Вы видели их, сэр. Эти головы достойны того, чтобы украсить камин моего замка, вам не кажется?

Отец грустно улыбнулся, понимая, что его сын твердо намерен настигнуть вепрей первым, невзирая ни на какие опасности. Когда прозвучали рожки королевских герольдов, кавалькада приготовилась выехать за ворота замка, чтобы направиться через поле в сторону полосы деревьев.

– Следи за этими ребятами Тюдорами, – неожиданно произнес отец, отстранив взмахом руки егеря и сцепив руки вместе, дабы помочь сыну сесть в седло. – Они молоды, а этот новоиспеченный граф Эдмунд и вовсе желторотый. Он будет выворачиваться наизнанку, чтобы угодить королю. Я нисколько не сомневаюсь в этом.

Вопреки своей воле, он не смог удержаться от еще одного предостережения:

– Не надо вставать между одним из любимцев короля и вепрем. Особенно если он взял на изготовку копье или натянул тетиву лука. Ты меня понимаешь?

– Понимаю, сэр. Но я обязательно вернусь с одной из этих голов или с обеими. С моей лошадью не сравнится ни одна из тех, что здесь есть, и я найду этих вепрей раньше других. Тогда и посмотрим.

Какой-нибудь из старших по возрасту графов будет считать себя победителем, даже если вепря убьют его слуги. Уорвик рассчитывал все сделать сам – с помощью трех копий, которые он специально для этого привез с собой. Длиной они превосходили его рост, а их лезвия были заточены так остро, что ими можно было бриться. Отец передал их ему, улыбнувшись, чтобы скрыть тревогу.

– Я буду все время следовать за тобой, вместе со старым Сомерсетом и Уэстморлендом. Кто знает, может быть, именно мне удастся поразить зверя стрелой, когда вы, молодые щенки, окончательно выдохнетесь.

Сын в ответ только рассмеялся.

Лорды Невиллы замолчали, услышав, что вокруг стихли разговоры, и увидев, как слуги преклонили колени. Из замка во двор вышел король Генрих в сопровождении своего мажордома, который пытался накинуть ему на плечи толстый плащ.

Генрих остановился и окинул взглядом группу охотников численностью сорок или пятьдесят человек, включавшую дюжину графов и их егерей. С ними было такое же количество лошадей и множество собак, создававших ужасный шум. Один за другим аристократы склоняли головы, поймав на себе взгляд короля. Генрих улыбнулся им всем. Дождь усилился, и его мокрые волосы прилипли к голове. Наконец он согласился надеть плащ, хотя тот уже потемнел и сделался тяжелым.

– Пожалуйста, отправляйтесь в путь. Желаю вам всего хорошего, милорды. Очень жаль, что сегодня я не могу составить вам компанию.

Генрих с грустью посмотрел на лошадей, но, вспомнив предостережение Маргариты, сокрушенно покачал головой.

– Удачи вам всем. Надеюсь, мои братья принесут назад хотя бы один из тех рогов.

Охотники рассмеялись, повернув головы в сторону Эдмунда и Джаспера Тюдоров, гордых тем, что их упомянул король. Когда они прибыли ко двору из Уэльса, Генрих решил удостоить своих сводных братьев – сыновей его матери от ее непродолжительного второго брака – графских титулов. В жилах этих наполовину французов, наполовину валлийцев не было ни капли английской крови. Парламент был вынужден предоставить Тюдорам права английских граждан законодательным актом, прежде чем Генрих смог наделить их земельными владениями. При взгляде на них в памяти у него всплыло лицо матери. На глазах короля выступили слезы, которые тут же смыли капли дожди.

– Я лишь жалею, что нашей матери нет в живых и она не может увидеть вас сейчас. Но я точно знаю, она будет наблюдать за вами с небес.

Возникло неловкое молчание. Графы не могли отправляться на охоту без разрешения. Генрих смотрел на них, моргая и потирая ладонью лоб, поскольку у него опять разболелась голова. Неожиданно в его глазах мелькнула какая-то мысль.

– Я увижу вас всех сегодня вечером на пиру и подниму тост за победителя охоты.

Графы и их слуги огласили окрестности радостными криками, и Генрих, довольно улыбнувшись, возвратился в замок. От холода у него посинели губы. Лицо мажордома покрывала бледность. Он прекрасно понимал, что получит нагоняй за то, что позволил королю стоять под дождем.

Тело Генриха сотрясала дрожь, хотя его ноги были укрыты одеялом. Он ворочался, сидя в кресле, и пытался читать. Начавшаяся еще во время утренней напутственной речи во дворе головная боль никак не хотела отпускать его. На пиру он выпил немного вина и съел большой кусок свинины. На радостях по поводу своей охотничьей удачи Ричард Уорвик изрядно напился. Превозмогая боль, Генрих потер пальцами переносицу и слабо улыбнулся. Эдмунд Тюдор добыл Кастора, а Уорвик – Поллукса. Распоротые клыками, погибли три собаки. Кроме того, получили ранения двое егерей Уорвика. Доктор Олуорти зашил им порезы и дал болеутоляющее снадобье.

Сидевший во главе стола Генрих поднял тосты за здоровье Уорвика и Эдмунда Тюдора. Маргарита сжала под скатертью его колено, и это вызвало у него подлинное блаженство. Он опасался, что его графы, собравшись в Виндзоре, перессорятся, а то и передерутся. Год назад они выглядели такими рассерженными. Однако они пили, шутили, подпевали музыкантам и подбадривали криками актеров и жонглеров, которых он пригласил ради их увеселения. Охота прошла успешно. Маргарита была довольна. Даже суровое лицо старого Ричарда Невилла просветлело от гордости за сына, удостоившегося почестей.

Генрих оторвался от книги и, повернув голову к окну, устремил взгляд на темневшую вдали опушку леса. Уже давно минула полночь, но он не мог заснуть из-за боли, пульсировавшей вокруг правой глазницы. Ему оставалось лишь терпеть эту боль и дожидаться рассвета, чтобы можно было покинуть покои. Он хотел было позвать Маргариту, но потом подумал, что она уже наверняка спит. Генрих посмотрел в книгу, и строки поплыли у него перед глазами.

Из его груди вырвался едва слышный стон. В коридоре раздались хорошо знакомые звуки шагов. Генрих поднял в смятении голову и увидел на пороге спальни мастера Олуорти, державшего в руке знакомый кожаный мешок. В черном пальто и начищенных черных башмаках он больше походил на священника, нежели на врача.

– Я не звал вас, доктор, – не вполне уверенно произнес Генрих. – Как видите, я отдыхаю. Совсем неподходящее время для приема лекарств.

– Ну-ну, успокойтесь, ваше величество. Ваш мажордом сказал мне, что вы, вероятно, простудились, постояв под дождем. Ваше здоровье – это моя забота.

Протянув руку, Олуорти пощупал ему лоб и едва слышно чертыхнулся.

– У вас жар, как я и предполагал.

Неодобрительно покачав головой, доктор открыл мешок и начал аккуратно выкладывать на столик инструменты и лекарства, располагая их в определенном порядке.

– Я хочу видеть мою жену, Олуорти.

– Разумеется, ваше величество, – произнес доктор небрежным тоном. – Сразу после того, как произведем кровопускание. Из какой руки предпочитаете?