войны; объявление независимости и войны Англии. В программе «радикалов» были и другие пункты, но приоритетным оставалось объявление независимости[577].

«Радикалы» столкнулись с серьезной, хотя и малочисленной («Здравый смысл» послужил началу отказу общественного мнения от идеи примирения) оппозицией в конгрессе. Непростым вопросом являлось и взаимодействие радикалов с такими политиками. «Умеренные» не были настроены менее патриотично, чем «радикалы», не были они и менее озабочены защитой американских свобод — они соглашались, что последние подверглись за последний год жестокому подавлению. Но «умеренные» предпочитали видеть Америку свободной в лоне империи, а не саму по себе. Некоторые из них сомневались, что у колоний хватит сил существовать как самостоятельные государства, без поддержки со стороны метрополии.

Конгресс создал комитет, призванный дать ответ на обвинения Георга III в том, что колонии хотят отделиться от Великобритании, куда вошли пять представителей «умеренных»: Джеймс Уилсон и Роберт Александер от Мэриленда, Джеймс Дуэйн от Нью-Йорка, Уильям Хупер от Северной Каролины и Джон Дикинсон. Вполне возможно, что «радикалы» согласились на такой состав комитета, чтобы вынудить «умеренных» прояснить свою позицию по вопросу о независимости. Уилсон представил от имени комитета отчет (документ, подвергаемый нападкам и злословию и тогда и сейчас), где говорилось, что колонисты желают оставаться британскими подданными, но полны решимости также оставаться и свободными людьми. Эта устаревшая уже формулировка больше никого не трогала, и когда 13 февраля отчет был заслушан, «радикалам» удалось снять его с повестки дня. Судьба отчета Уилсона не сильно расстроила «умеренных», так как одна за другой приходили новые новости, свидетельствующие о намерениях англичан; вскоре все узнали о том, что иностранные наемники англичан уже находятся в пути[578].

Тем временем с началом весны ««радикалы» стали проявлять большую активность в конгрессе. В конце марта конгресс выпустил воззвание, гласившее, что «жителям колоний… разрешается снаряжать военные суда для действий против врагов Соединенных колоний на море»[579]. Джон Адамс, ранее жаловавшийся на то, что колонии ведут половинчатую войну, теперь говорил Горацио Гейтсу, что сейчас началась «война на три четверти»[580]. А в начале апреля, после нескольких месяцев напряженных дискуссий, конгресс согласился с началом торговли со всеми странами, кроме Британии.

Шаги конгресса были отчасти обусловлены распространением в обществе мысли, что объявление независимости будет единственным возможным выходом. Колониальные легислатуры (или замещавшие их провинциальные конгрессы) начинали понимать, куда ветер дует, и одна за другой отменяли свои ограничительные наказы делегациям Континентального конгресса. Южная Каролина 21 марта позволила своим делегатам присоединиться к большинству конгресса и делать все необходимое для защиты интересов Америки; эту туманную фразу все поняли как готовность объявить о независимости. Вскоре после этого делегация Джорджии получила еще более завуалированные инструкции, в которых, однако, тоже разрешалось голосовать за независимость. Провинциальный конгресс Северной Каролины 12 апреля предоставил своим делегатам полномочия «действовать сообща с делегатами других колоний в голосовании по вопросу независимости и заключения союзов с иностранными державами…». Наиболее решительно действовал Род-Айленд, в первую неделю мая объявивший о собственной независимости. Также эта колония дала своим делегатам довольно широкие полномочия в деле совместных усилий колоний оказывать сопротивление общему врагу[581].

Все эти акции были разрозненными, и все они остановились буквально за шаг до предложения объединить страну. Как и в конгрессе, в провинциальных легислатурах существовало соглашение о том, что колонии должны объединиться в лигу свободных государств, прежде чем они объявят независимость от Британии. И подобно членам конгресса, члены местных органов были уверены, что для победы в освободительной войне необходим союз с Францией. Даже Патрик Генри, убежденный сторонник свободы Америки, опасался объявления независимости до образования американской конфедерации[582].

Виргиния, включая даже Эдмунда Пендлтона, которого за глаза звали «старик Умеренность», 15 мая избавилась от последних колебаний. В этот день появилась составленная Пендлтоном резолюция, где делегатам от Виргинии предписывалось согласиться с тем, что конгресс объявит колонии «свободными и независимыми государствами», и с «любыми шагами», которые конгресс сочтет необходимыми для «заключения союзов с иностранными державами и образования конфедерации колоний в то время и таким образом, которое окажется наилучшим для них. При этом подразумевается, что полномочия по созданию исполнительных органов и органов, ответственных за ведение внутренних дел в колониях, останутся у колониальных легислатур»[583]. Эта резолюция спустя несколько дней оказалась в распоряжении виргинских делегатов и была зачитана в конгрессе 27 мая.

Отныне в конгрессе доминировали «радикалы», чье число возрастало пропорционально новым фактам британской агрессии. Из Европы продолжали приходить слухи и сообщения о том, что британское правительство полно решимости покорить «мятежников» силой. Никаким иным образом нельзя было объяснить новости о массовой вербовке наемников в немецких княжествах. Если метрополия не намеревается вступать в мирные переговоры, то, спрашивали себя делегаты, как может начинать такие переговоры Америка?

Итак, надежда на мир практически угасла, но проблема, что делать дальше, оставалась. Столь долго обсуждавшийся первый шаг был сделан 10 мая, за пять дней до виргинской резолюции, когда конгресс порекомендовал колониям создать правительства, «необходимые для ведения текущих дел», правительства, которые «кратчайшим путем приведут к счастью и благоденствию свои народы в частности и всю Америку в общем»[584]. Данная резолюция возражений не вызвала, но, когда спустя три дня Джон Адамс предложил к ней преамбулу, они появились. Преамбула эта, одобренная 15 мая, заслуживает того, чтобы привести ее почти полностью.

Вследствие того что Его Британское Величество, Палата лордов и Палата общин Великобритании лишили, согласно недавнему акту парламента, жителей Соединенных колоний защиты короны; вследствие того что на верноподданнические петиции колоний об устранении несправедливостей и примирении с Великобританией ответа не было и, скорее всего, не будет, но, наоборот, вооруженные силы Великобритании и иностранные наемники отправлены для уничтожения благонамеренных жителей этих колоний; вследствие того что давать какие-либо клятвы верности и демонстрировать лояльность любому государственному институту под эгидой британской короны для жителей этих колоний противоречит здравому смыслу и собственной совести… необходимым является прекращение деятельности всяких органов власти вышеупомянутой короны и передача их полномочий властям, избранным жителями колоний, с целью сохранения внутреннего мира, добродетелей и порядка, а также защиты жизни, свобод и собственности жителей от вражеского вторжения и опустошения земель…[585]

Такая преамбула нивелировала все попытки объявить о независимости пошагово, после подготовительных мер, и уж точно она противоречила самой резолюции, декларировавшей важные, но ограниченные действия. В разрез этому, указывали «умеренные», преамбула фактически объявляет колонии независимыми; особенно ясно это прослеживается в параграфе, требующем прекращения деятельности органов власти короны и передачи власти новым органам, действующим от