– Нет, – заявила она.

– Нет? – переспросил Мерет, не двигаясь.

– Нет, я не дам тебе сломать себе жизнь, – Синдра толкнула хомут. – Нет, я не дам тебе загубить себя ради этой бабы. И нет, я не собираюсь смотреть, как еще один хороший человек умирает за херовые идеи из уважения к тем, кто этого не достоин.

– Ты меня не остановишь! – заорал Мерет, наваливаясь на хомут.

Колеса скрипнули.

– Я укладывала на лопатки мужиков в шесть раз больше тебя, мальчик. Я тебя остановлю. – Синдра навалилась со своей стороны.

Колеса скрипнули натужнее.

– Людей в шесть раз больше меня не бывает! С дороги, Синдра!

Мерет налег сильнее. Колеса заскрежетали.

– Черт побери, нет! Хочешь уехать, давай уедем. Но так, чтобы с хорошим шансом. Образумься уже, блядь.

Синдра тоже налегла. Колеса взвизгнули.

– Нет! – заорал Мерет.

– Вот кретин, ты же не можешь всерьез…

– Я серьезен. – Мерет зажмурился, толкнул изо всех сил. – Я серьезен, и я здесь, и я могу что-то сделать, и я, блядь, сделаю!

Раздался свист протеза, Синдра гневно пнула повозку.

– Не с этим куском сраного…

Колеса хрустнули.

Со спиц и осей отвалились грязь и лед, повозка вдруг покатилась. На земляной пол шлепнулось что-то тяжелое. Под сотрясший амбар вопль повозка прогрохотала наружу.

Мерет не открывал глаз, пока не ощутил на лице холодный воздух. А когда открыл, Синдры рядом не оказалось.

– Сраный кусок бесполезного, мать его…

Он повернулся на ругань и увидел, что Синдра растянулась на полу амбара. Она, неловко двигаясь, силилась встать на ноги. Мерет не сразу понял, что произошло.

«Поршни, – подумал он, глянув на безвольно свисающий от колена металл. – Поршни протеза. Они откололись. А я говорил не тянуть так долго, а найти того, кто в них смыслит. Мне нужно…»

Осекшись, Мерет уставился на Синдру.

«Нужно что? Ей помочь? Чтобы она встала и тебя остановила? Остановила все это? – Он сглотнул горечь, встретившись с Синдрой глазами. – Нет. Нельзя опять бездействовать. Нельзя просто уйти».

Мерет закрыл глаза. И снова налег на повозку.

«С ней все будет в порядке. Она знает, как починить протез».

Снегопад усилился. Холодный ветер взметнул волосы Мерета.

«Она разберется, как встать. Из-за холода поболят суставы, но она крепкая. Она справится».

Мороз пробрал до костей. Тихо застонал ветер.

«Она солдат. С ней все будет в порядке».

Мерет продолжал толкать повозку. Пока не остановился.

– Да твою-то ж мать, – вздохнул он.

Синдра привалилась к дверному косяку и лупила кулаком протез, будто избиение помогло бы ему заработать. С ее губ изливался поток ругани, каждая злей, отчаянней предыдущей.

– Давай, ну давай уже, тупой ты кусок говна. – Голос Синдры стал хриплым, в глазах блестели слезы. – Сраная магия. Ну почему ты не двигаешься? Почему просто не…

Она умолкла, лишь когда Мерет приблизился. Отвернулась, когда он уставился на протез.

– Я могу помочь? – спросил Мерет.

Синдра встретилась с ним взглядом, плотно сжимая губы, отказываясь проронить хоть слово. Через некоторое время она кивнула столь быстро и сухо, что Мерет, если б моргнул, то не заметил бы. Он кивнул в ответ – так же кратко.

Мерет опустился на колени, вытащил из сумки инструмент, принялся заталкивать поршни обратно в гнезда.

– Это ничего не меняет, – буркнула Синдра. – Ты кретин.

– А ты пытаешься меня спасти, и кем это делает тебя?

– Такой же кретинкой.

– Да уж, – тихо произнес Мерет. – Иначе оба бы нашли себе город побольше, чем дыра вроде Малогорки.

Синдра окинула взглядом поселение, исчезающие под снегом домишки.

– Ага, та еще куча дерьма. – Синдра помолчала. – Но не без очарования.

– Да, – согласился Мерет. – И не без хороших людей.

– А еще кретинов, которые выстроили ее в такой глуши.

– Что объясняет, почему здесь остались еще два кретина, м-м? – Мерет вернул поршень на место. – И почему эти два кретина должны вместе уйти?

Синдра задержала на Мерете взгляд, хмуро скривив губы. Но уже, по крайней мере, не скалилась.

– Ты все-таки не передумал.

Мерет покачал головой.

– Ты все-таки будешь пытаться им помочь.

Мерет кивнул.

– Даже если они того не заслуживают.

– Я… – Он вздохнул, защелкнул последний поршень. – Я не собираюсь никого бросать, Синдра. Ни их. Ни тебя.

Она уставилась на протез, перекатила лодыжку из стороны в сторону. Сигилы слабо оживились. Металл обнадеживающе скрежетнул.

Это, разумеется, не починка. Если над протезом не поколдует механик, поршни просто-напросто снова вылетят. А холод совсем не шел на пользу суставам, особенно там, где крепился металл. Все, что сделал Мерет, по сути – это вправил несколько штырей, чтобы Синдра смогла еще какое-то время ходить.

Но хоть что-то.

И Синдра могла ходить.

Пока что.

– Не буду спрашивать, точно ли ты уверен, – произнесла Синдра тихо. – Понимаю, что да. – Она посмотрела на Мерета снизу вверх. – Просто хочу узнать две вещи. Первое – ты пожалеешь?

Мерет нахмурился.

– Не знаю.

– Никто не знает, пока не становится слишком поздно. – Синдра вздохнула, затем кивнула. – Второе – ты ждешь, что я буду на эту тему любезничать?

Мерет озадаченно моргнул.

– Э-э… нет?

– Хорошо, потому что я не собираюсь. – Синдра прошла мимо, оттеснив Мерета плечом, взялась за хомут и оглянулась. – Иди уже за сраной птицей Родика. На твоей тощей заднице мы эту дрянь будем целую вечность тащить.

Ребенком я всегда мечтала стать героиней.

С возрастом эта мечта преображалась: иногда я была завоевательницей, что добивалась славы острием клинка, иногда – горячо любимой правительницей, что мудро правила своим народом, а когда-то со всей серьезностью представляла, как буду великой оперной певицей и буду петь так усердно, что в мире воцарится спокойствие.

Фантазии менялись, но оставалась одна константа. В день, когда я становилась героиней, я в лучах прекрасного полуденного солнца, в окружении падающих с цветущих деревьев лепестков выезжала на птице с самым царственным оперением цвета аметиста, и о моем появлении возвещали благодарные возгласы тысяч людей. Я махала им ладонью, улыбалась, и уже этим преображала мир.