– Он был пьян! – с отвращением заявил детектив. – Он так ненавидел Хэмиша, что готов сделать ему любую гадость, даже самую идиотскую.

– Мы пока не так уж долго искали, – возразила Лэттерли.

Уильям бросил на нее испепеляющий взгляд, особенно выразительный в желтом луче фонаря, среди окружающего мрака.

– Вы можете предложить что-нибудь получше? – поинтересовалась девушка. – Или решили вернуться в Лондон, так и не узнав, кто убил Мэри?

Монк молча отвернулся и снова принялся обследовать помещение.

– Эта стена вплотную примыкает к соседнему дому, – подвел он итог полчаса спустя. – Здесь нет места для маленького тайника, не то что для целой комнаты.

– А что, если она расположена на чердаке? – без всякой надежды спросила Эстер.

– Тогда к ней вела бы лестница. А ее тут нет.

– Значит, комната должна быть здесь! Просто мы ее еще не нашли.

– Ваша логика неотразима, – огрызнулся сыщик. – Мы ее не нашли, значит, она должна быть здесь.

– Я сказала не так! Вы все вывернули наизнанку!

Мужчина вскинул брови:

– Она должна быть здесь, потому что мы ее не нашли? Таков ваш дедуктивный вывод?

Медсестра схватила фонарь, оставив Уильяма в темноте. Придется поискать еще. Это их последний шанс. Завтра они уедут, а Байярда Макайвора будут судить и либо отправят на виселицу, либо он тоже будет до конца дней жить под тяжестью вердикта «преступление не доказано». Она же в любом случае так никогда и не узнает, кто убил миссис Фэррелайн. А ей тоже необходимо знать это – не ради себя, а потому что мудрое лицо Мэри до сих пор стоит у нее перед глазами так же отчетливо, как в тот момент, когда она уснула в лондонском поезде с мыслью о том, насколько нравится ей эта женщина.

Открытие, сделанное Эстер, не было случайным: оно явилось результатом бесконечного методичного простукивания и прощупывания. Тяжелая стенная панель отъехала в сторону, открыв небольшую узкую дверцу. Сама комната первоначально была частью соседнего строения, а совсем не этого дома. Ее существование оказалось возможным благодаря тому, что по отдельности ни в одном плане этих зданий не было заметно несоответствий. Обнаружить тайник можно было, только взяв планы обоих домов и сравнив их.

– Нашла! – ликующе закричала девушка.

– Не орите! – прошипел оказавшийся прямо за ее спиной детектив, так что она вздрогнула и едва не уронила фонарь.

– Осторожнее! – огрызнулась мисс Лэттерли, направляясь к узкому отверстию.

Проникнуть внутрь они смогли при свете фонаря, который Эстер держала в вытянутой руке, подняв его как можно выше, чтобы рассмотреть комнату. Она была без окон, размером примерно двенадцать на десять футов, с низким потолком и единственным ведущим наружу отверстием в дальнем углу, служащим для доступа воздуха. По крайней мере половину ее занимали печатные станки, банки с краской, пачки бумаги и резаки. На остальном пространстве размещались стол, похожий на мольберт, и этажерка с прекрасным набором гравировальных инструментов и бутылками кислоты. Над столом висела большая бестеневая газовая лампа, позволявшая, судя по всему, очень ярко освещать его.

– Что это? – в недоумении спросила сиделка. – Здесь нет никаких книг…

– Похоже, мы нашли источник богатства Фэррелайнов, – прошептал ошеломленный Монк.

– Но здесь же нет книг! Или их все вывезли?

– Не книги, любовь моя, а деньги! Здесь они печатают деньги!

Лэттерли почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу – не столько от услышанного, сколько от того, каким тоном это было сказано.

– Вы х-хотите сказать: ф-фальшивые деньги? – пробормотала она.

– О да, фальшивые… совершенно фальшивые! Но они, должно быть, делают их чертовски здорово, если сумели так долго продержаться! – Сыщик шагнул вперед и, взяв у девушки фонарь, склонился над станком, чтобы получше разглядеть его. – Да здесь есть все что угодно! – продолжал он. – Разные банкноты в один фунт, пять фунтов, десять, двадцать… Смотрите, билеты всех шотландских банков – Королевского, Клайдсдейлского, Лайнен-банка… А вот банкноты Английского банка! А это, похоже, немецкие, а здесь – французские. Набор достаточно пестрый, но, клянусь небом, сделаны они превосходно!

Эстер заглянула ему через плечо, чтобы тоже рассмотреть металлические пластины:

– Откуда вы знаете, что их сделали давно? Может быть, они совсем новые?

– Богатство этой семьи восходит к далеким дням, – ответил детектив. – Еще ко временам Хэмиша. Подозреваю, он и сделал первые гравюры. Помните, что говорила о нем женщина в церкви? И Дейрдра упоминала что-то насчет его способностей копииста. – Уильям взял одну из пластин и стал внимательно изучать ее. – А вот эта – нынешняя купюра. Посмотрите на подпись.

– Но если они делают и новые деньги, кто же рисует их теперь? Для такого занятия человека со стороны не наймешь!

– Нет, конечно. У меня есть мысль, которая должна вам понравиться: думаю, это Квинлен. Неудивительно, что он так чертовски надменен! Знает, что родственники не смогут обойтись без него. И они это знают. Он держит их на крючке. Бедняжка Айлиш! Видимо, она была той ценой, которую он назначил.

– Но это же чудовищно! – в ужасе проговорила девушка. – Никто… – Она замолчала. То, что она собиралась сказать, звучало глупо, и Эстер сама это понимала. С незапамятных времен женщин отдавали замуж во имя семейного честолюбия или корысти, а то и ради чего-нибудь похуже. Айлиш, по крайней мере, осталась дома и тоже пользуется богатством семьи. К тому же Квинлен – примерно ее возраста, не урод и не пьяница, здоров и не имеет физических недостатков. Возможно, он даже поначалу был к ней внимателен, пока она не предала его, нечаянно влюбившись в Байярда. Или это Уна в целях самозащиты выдала свою необыкновенную младшую сестру за человека, который способен совладать с ней и не потерпит своеволия?

Бедная Уна – она просчиталась. Быть может, Айлиш и Байярд не запятнали честь семьи, но над своими чувствами не властен никто.

Монк аккуратно положил пластины на прежнее мест-о.

– Думаете, Мэри знала? – прошептала мисс Лэттерли. – Надеюсь, что нет. Стоит только подумать, что она причастна ко всему этому… Я понимаю, это не так отвратительно, как мучить людей, это всего лишь жадность, и все же…

Лицо Уильяма сделалось жестким. Глаза его сверкнули, а лоб и щеки прорезали глубокие морщины.

– Это гнусное преступление! – сквозь зубы процедил он. – Вы считаете, что оно обходится без жертв, потому что ничего не понимаете. Что бы вы стали делать, если бы вдруг оказалось, что половина имеющихся у вас денег ничего не стоит, причем неизвестно, какая именно половина? Как бы вы жили? Кому могли бы доверять?

– Но я… – Медсестра не нашлась что ответить и умолкла.

– Люди станут бояться что бы то ни было продавать, – горячо продолжал детектив. – Торговать вы сможете, но как? Кто решится купить то, что вы предлагаете, и продать вам то, в чем нуждаетесь вы? С тех пор, как люди стали приобретать разные товары и услуги, с тех пор, как каждый занимается своим делом и все вместе мы сотрудничаем друг с другом для общей пользы, мы пользуемся единым средством обмена – деньгами. По сути, с того времени, как появилось то, что можно назвать цивилизацией, и мы осознали, что являемся не просто толпой отдельных людей, каждый из которых существует сам по себе, с тех пор, как мы создали общество, его стержнем стали деньги. Оскверните их, и вы подрубите самые его корни!