Может, ты помнишь: вскоре после разгрома в заливе Свиней на нашу сторону перешел офицер КГБ, Анатолий Голицин, и в серии докладов описал Энглтону, насколько ЦРУ изрыто «кротами» – показал, что оно коррумпировано до самой сердцевины. А о британских спецслужбах после Кима Филби и ему подобных и говорить было нечего; там дело обстояло еще хуже. Ну, так что, собственно, сделал Энглтон? Он не просто обеспечил Директорату начальное финансирование из «черных» фондов и создал тайные каналы финансирования, но еще и одобрил базовую структуру организации, построение по принципу ячеек. Он настоял на необходимости безоговорочно скрывать существование Директората ото всех, кроме глав правительств, которым мы служим. Лишь благодаря полной неизвестности новая организация могла надеяться, что ей удастся не завязнуть в трясине дезинформации, просачивания чужих агентов и политических игр, заложниками которых стали все разведывательные агентства стран-противников времен «холодной войны».

– Надеюсь, вы не ждете, что я поверю, будто Гарри Данне был настолько не в курсе истинного положения дел и столь мало знал о происхождении Директората.

– Нет, конечно же. Что он был не в курсе – сказать нельзя. Гарри Данне – человек редкой целеустремленности. Он создал соломенное чучело. Логическое построение, блестящую карикатуру, правдоподобную на вид и тщательно переплетенную с лоскутами истины. В результате воображаемый сад наполнился реальными жабами.

– Но ради чего он это делал?

– Чтобы восстановить тебя против нас, побудить выступить против нас и, если удастся, уничтожить нас.

– Ради чего?

Уоллер раздраженно вздохнул, но прежде, чем он успел что-либо сказать, Брайсон продолжил:

– Или вы намерены отрицать, что пытались прикончить меня?

Уоллер медленно, почти печально покачал головой.

– Я мог пытаться обманывать других, Никки. Но не тебя. Ты слишком для этого умен.

– Эта стычка в гараже – там, в Вашингтоне, после того, как я сходил на Кей-стрит и обнаружил, что штаб-квартира переехала. Это вы стояли за ней.

– Да, этого человека наняли мы. В наши дни нелегко отыскать подлинный талант. Почему меня не удивляет, что ты превзошел того парня?

Но Брайсона нелегко было подкупить лестью. Он ярости уставился на Уоллера.

– Вы приказали ликвидировать меня, поскольку боялись, что я узнаю правду!

– На самом деле, нет. Нас беспокоило твое поведение. Все внешние признаки как будто указывали, что ты ступил на дурную дорожку, присоединился к Гарри Данне и вместе с ним выступил против прежних твоих сотоварищей. Откуда нам было знать, что творится у тебя на сердце? Вдруг ты озлобился на нас из-за преждевременного увольнения? Вдруг Данне заморочил тебе голову своей ложью? Мы не могли этого знать и потому вынуждены были принять защитные меры. Ты слишком много знал о нас. Несмотря на все разделение и изоляцию, ты знал слишком много. Действительно, был отдан приказ не церемониться.

– О господи!

– Однако, несмотря на все это, я был настроен скептически. Возможно, я знал тебя лучше, чем кто-либо другой, и я не желал принимать выводы аналитиков – по крайней мере, до тех пор, пока они не получат дальнейшего подтверждения. А потому я послал одного из лучших наших новых рекрутов на корабль Калаканиса, прикрывать тебя и наблюдать за твоими действиями, до тех пор, пока я не пойму окончательно, на чьей же ты стороне. Я выбрал ее изо всех прочих, чтобы она следила за тобой, чтобы поняла, что ты теперь собой представляешь, и чтобы докладывала обо всем.

– Лейла.

Уоллер коротко кивнул.

– Она должна была выполнять роль «прилипалы».

– Совершенно верно.

– Чушь собачья! – взорвался Брайсон. – Она была отнюдь не просто «прилипалой». Она пыталась убить меня – тогда, в Брюсселе!

Брайсон не сводил глаз с лица Уоллера, выискивая на нем малейшие признаки обмана, но, конечно же, лицо Теда оставалось непроницаемым.

– Она действовала по собственной инициативе, вопреки моим приказам. Я не отрицаю этого, Ник. Но тебе следует принять во внимание последовательность событий.

– Что за жалкое зрелище! Вы мечетесь из стороны в сторону, пытаясь заполнить все дыры и неувязки в своей истории!

– Пожалуйста, выслушай меня. Уж по крайней мере это ты можешь сделать для человека, спасшего тебе жизнь. В обязанности Лейлы входило присматривать за тобой, Ник. Считать тебя невиновным до тех пор, пока мы твердо не убедимся в обратном – если убедимся. Когда она увидела, что тебе приготовили ловушку – тогда, на корабле Калаканиса, – она предупредила тебя.

– И как же в таком случае вы объясните Брюссель?

– Исключительно прискорбный порыв с ее стороны. Ее вело стремление защищать. Защищать Директорат и нашу миссию. Когда Лейла узнала, что ты вознамерился встретиться с Ричардом Ланчестером, чтобы уничтожить Директорат, она попыталась отговорить тебя. Ты принялся упорствовать, и она запаниковала. И принялась действовать на свой страх и риск. Лейла сочла, что связываться со мной и просить указаний уже некогда, что принимать меры следует немедленно. Это было неудачное, неверное решение. Оно было сделано под влиянием минутного порыва – Лейла, к сожалению, склонна к импульсивным решениям. Увы, никто не совершенен. Лейла – прекрасный оперативник, один из лучших среди тех, что поступили к нам из Тель-Авива, и она красива. Редкое сочетание. И это лишь усугубляет ее промашки. Впрочем, обычно она действует хорошо. Спасибо, что ты еще интересуешься нашими делами.

Брайсон предпочел пропустить сарказм Уоллера мимо ушей.

– Позвольте мне задать прямой вопрос: вы утверждаете, что перед Лейлой не ставилась задача убить меня?

– Как я уже сказал, ей было поручено наблюдать за тобой и сообщать обо всем нам. При необходимости защищать тебя. Защищать, а не устранять. Но в Сантьяго-де-Компостелла стало ясно, что приказ об устранении уже отдан кем-то другим. Калаканис был убит, а его служба безопасности понесла тяжкие потери; казалось очень маловероятным, что приказ исходит от них, особенно если учесть, как стремительно развивались события. Я решил что тебя используют в качестве орудия. Но кто тебя использует – вот вопрос?

– Тед, я видел нескольких агентов, которых послали ликвидировать меня, – и я узнал их! Женщина-блондинка, оперативник из Хартума, ликвидатор. Братья из Чивидали, те самые, которых я использовал в операции «Вектор». Это наемные сотрудники Директората!

– Нет, Ник. Ликвидаторы, действовавшие в Сантьяго-де-Компостелла, были свободными наемниками. Они продают свои услуги тому, кто предложит наивысшую ставку, а отнюдь не только нам, и их наняли для выполнения этой работенки в Сантьяго именно потому, что они знали тебя в лицо. Предположительно, им сказали, что ты предатель, что ты можешь выдать их имена. Инстинкт самосохранения – мощный стимул.

– Равно как и вознаграждение в два миллиона долларов, обещанное за мою голову.