в конце недели. Не спешит. Ну, это может быть и плохим знаком, но я переживу.

— Завтра я все равно заберу ее к массажисту, — сказала Романна.

Я кивнула. Ну да… А я в это время поеду в школьный офис с Димиными документами. Романна успела отыскать нам русскоговорящую семью среди будущих одноклассников, чтобы мальчик не запаниковал в первые дни, когда не будет понимать ни слова. Но все же нужно скорее погрузиться в англоязычную среду с головой, чтобы спокойно поплыть в ней уже к весне. Дети схватывают языки на лету.

— Там папа армянин, и он будет затаскивать вас в гости на шашлыки, сразу предупреждаю. Но девочка у них милая, наша украинская кровь победила кавказскую, только болтает без остановки — на любом языке, девочка — огонь, но пока Дима маленький, это не так страшно, — рассмеялась Романна.

А я смогла только улыбнуться — смеяться у меня как-то еще не получалось.

— Слушай, ну что ты такая убитая? Ты знала, к кому едешь! Или твой бывший изменился не в лучшую сторону?

Ей смешно, а у меня руки приклеились к ручке коляски. Между нашими с ней фразами приходилось наклоняться к Маше и что-то ей объяснять про гусей, хотя я прекрасно понимала, что просто создаю белый шум.

— У меня нет на все это сил.

— Ты просто лентяйка, — смеялась Романна. — Нам тренер постоянно так говорил. Мозг рожден для того, чтобы бездельничать, и он постоянно посылает сигналы телу, что оно устало. То есть это у тебя все исключительно в голове.

— У меня мозга вообще нет, если я такое сделала.

— Ты сделала Такое с большой буквы. И хватит себя жалеть и ругать, нужно себя хвалить.

— За Андрея тоже?

— Мужик в доме не помеха. Ты его побольше загружай домашними делами.

— Думаешь, быстрее сбежит?

— А какая разница? Ты реально на него рассчитывала? Я думала, что на меня… Я не сбегу, не бойся.

— Алексу вообще плевать, что его папашка у меня на кухне.

— А почему ему должно быть не плевать? Он для него просто посторонний мужик. Алекс за тебя наоборот порадовался, что ты не одна, а с кем-то… Это реально, Марина, исключительно твои заморочки. Ты просто к мужикам всегда слишком серьезно относилась. В этом твоя проблема.

— За мебель его считать? — скривила я губы.

— Так он мебель и есть. Пыль протереть, чтобы дышалось легче, и задвинуть в угол, чтобы меньше места занимал в твоей жизни.

— Мне как-то обидно, что Алекс вот так…

— Алекс у тебя абсолютно нормальный, — перебила Романна, накручивая на запястья оба поводка. — Ненормальная в вашей семье ты. Тебе обидно, что ты влезла на пьедестал, а родственники тебя за памятник не считают. Вот серьезно, тебе голову нужно почистить. Хочешь, дам хорошего психолога?

— Сама справлюсь.

— Зря. Загонять себя не надо.

Мы быстро не только говорили, но и шли. Дошли до промзоны за территорией парка, где располагались склады местной кофейной компании. У них там маленький магазинчик, где можно купить зерна на развес, а перед ним крохотный фургончик, в котором варили кофе. Стаканчик выходил дороже, чем в кофейнях, но утренние очереди из машин здесь бывали довольно длинными. Сейчас было еще довольно рано, и мы прождали всего десять минут, чтобы получить свои заветные стаканчики.

— Я угощаю, — улыбнулась Романна и заодно оплатила кофе местному бомжу, к которому привыкли уже даже собаки.

Вот это я понимаю свобода — ни дома, ни родных, никаких тебе обязанностей. Если я и сумасшедшая, то всего немного, потому что не беру палатку и не иду жить в парк. Или в машину — таких полубомжей хватает, с одним я даже работала. А у меня работа, дом, дети, огромные счета каждый месяц. Как белка в колесе. И ору, как белка — это истошный крик с дерева, на которое я долго и упорно лезла, а хочется если и быть белкой, то земляной — жить в норе и носа в этот жуткий мир не казать.

А в этом мире уже светило солнце, ночная роса с газонов пропала, уже не хотелось ежиться — ноябрь продолжал радовать двадцатиградусным теплом. Я пила кофе, но жизнь не раскрашивалась новыми ароматами. Зато я взяла кулечек обжаренных на французский манер зерен для человека, который поселился у меня на кухне, мужчина в самом расцвете сил, с пропеллером в одном месте, но пока, к моему счастью или наоборот несчастью, лететь он никуда не собирался.

— Знаешь, что я решила? — ответила Романна, когда я в который раз за эти три дня высказала свои опасения по поводу разлучения сестер. — Поступим проще. Кого первого Маша назовет мамой, у той и будет жить. Идет?

— А ты не обидешься?

— А откуда в тебе такая уверенность, что мамой будешь ты? Ты вообще абсолютно ни в чем не уверенный человек.

— Потому что есть Андрей. Он умеет нравиться бабам. Диана с него не слезает.

— И кого ты ревнуешь при этом?

— Алекса. Андрей приехал на все готовенькое.

— Сомневаюсь, что Алекс когда-нибудь будет называть твоего Андрея папой. Так что, сказала же, это у тебя в голове. Лечи голову.

Я сделала еще глоток: кофе успел остаться, а руки — согреться. Коляска катилась уже сама собой: Маша уснула, собаки не думали лаять на гусей. Давно к ним привыкли. И я привыкну — к присутствию в моей жизни Андрея и новых детей, к тому, что снова надо спешить в школу забирать детей, не пропускать выступления школьного оркестра и соревнований по плаванью, ну а будет ли по выходным еще и футбол, зависит уже не от меня.

— Дойти со мной до машины, будь ласка, — сказала Романна.

Я сразу заподозрила неладное. Она вытащила из бардачка красивый конвертик и протянула мне:

— Там сертификат на тайский массаж. Тебя ломают, ты кричишь, а потом как новенькая. В жизни так же — если больно, очень сильно больно, то скоро родится новая Марина, лучше прежней.

Я опустила голову Романне на плечо, она похлопала меня по спине. Ну, это максимум телячьих нежностей, которые я могла получить от давнишней подруги.

— Во сколько завтра врач?

— Я приеду за Машей к одиннадцати. Успеешь из школы вернуться?

— Поеду после. Хочу, чтобы с понедельника Дима пошел в школу.

— Я скину тебе координаты этой девочки, попросишь определить Диму в тот же класс, объяснишь ситуацию. В школе пойдут навстречу, им же будет легче.

Я кивнула — и мне будет легче. Знать, что до трех ребенок занят, а там