— Твой отец сказал, что «Авеллино» настал конец, — всхлипывал Грег. — Он сказал: это его последний вечер в ресторане. Он выставит «Авеллино» на продажу, но, пока заведение не купят, мы можем сами вести дела, если сумеем.

— Грег, мы что, умеем управлять рестораном? — выкрикнула Селест.

— А я и не говорил, что умеем, — огрызнулся молодой повар.

— Для начала, пошлем «Ред сокс» подальше, — сказал Дэнни, покрутив ручку приемника. — Если вы все в истерике, пусть лучше в зале слышат музыку, чем ваши стенания.

— Кетчум, да я наизусть помню все твои слова! Ну сколько можно повторять, что Вермонт слишком близко от Нью-Гэмпшира? — продолжал кричать в трубку повар. — Ты можешь дать какой-нибудь дельный совет?

— Грег, я должен что-то сказать посетителям, — напомнил всхлипывающему парню Дэнни.

— Скажи им, пусть закажут что-нибудь попроще, — выдавил из себя Грег.

— Лучше скажи им, чтобы шли по домам, — предложила Лоретта.

— Нет, пусть остаются! — уже со злостью в голосе возразил помощник повара. — Мы их обслужим.

— Не будь дураком, Грег, — сквозь рыдания сказала ему Селест.

Дэнни вернулся в зал. Компания из восьми человек о чем-то спорила. Скорее всего, о том, уходить или оставаться. Три супружеские пары, кажется, смирились со своей участью и были готовы ждать.

— Уважаемые посетители! — сказал им Дэнни. — У нас на кухне возникло нечто вроде кризиса. Я не шучу. Непредвиденная ситуация. Мы не имеем права злоупотреблять вашим временем, поэтому я предлагаю вам либо уйти, либо заказать что-нибудь попроще. Пиццу или макаронное блюдо. Кстати, у нас есть превосходный сатай из говядины. И кальмары.

Дэнни подошел к винной полке и взял две бутылки достаточно дорогого красного вина. Сам он перестал пить шестнадцать лет назад, когда еще был Дэниелом Бачагалупо, но писатель не забыл марки хороших вин.

— Вино за счет ресторана, — объявил Дэнни, подав ожидающим и бокалы.

За штопором придется сходить на кухню и взять его у Селест или Лоретты. Кто-то из посетителей робко попросил пива.

— Сейчас будет. С пивом у нас проблем нет, — улыбнулся Дэнни. — Я бы посоветовал вам «Моретти»[171].

Селест он застал уже на ногах, но в зал с таким лицом лучше было не выходить. Лоретта выглядела более или менее успокоившейся.

— Одну бутылку «Моретти» на столик для восьмерых. Остальным я выставил вино. Запиши на мой счет, — сказал он Лоретте. — Пробки открыть сумеешь?

— Постараюсь, — шмыгнула носом Лоретта.

— Я тоже могу работать, — неуверенно сказала Селест.

— Дэнни, оторви своего отца от телефона, пока с ним не случился сердечный приступ, — сказал писателю Грег.

— Я не собираюсь снова менять свое имя! — кричал в трубку повар. — Я не хочу уезжать из своей страны! Слышишь, Кетчум? Почему это я должен убираться из Штатов?

— Пап, дай я с ним поговорю.

Дэнни поцеловал отца в лоб и забрал у него трубку.

— Привет, Кетчум, — начал он.

— Ну вы и вляпались! — орал старый сплавщик. — Крошка и Мэй! Да эти вонючие задницы теперь несколько дней не успокоятся. Еще и от себя приплетут! Понятно, вам на это плевать. И уж как только этим сукам встретится Карл, Ковбою сразу будет доложено, где вас искать.

— Кетчум, мы это тоже поняли. Скажи, сколько времени у нас есть? Реального времени?

— Реального времени у вас не осталось! — отрезал Кетчум. — Вам нужно было сваливать еще вчера. А теперь — как можно быстрее убирайтесь из страны.

— Из страны? — переспросил Дэнни.

— Ты же знаменитый писатель! Какого рожна ты должен жить в этой дерьмовой стране? — спрашивал его Кетчум. — Писать ты можешь где угодно. Скажешь, не так? А сколько времени осталось Стряпуну до пенсии? Да и он может стряпать где угодно. Верно? Только не надо больше открывать ничего итальянского. Ковбой обязательно будет искать по названиям. И фамилию Стряпуну нужно сменить.

— Крошка и Мэй даже не слышали фамилию Эйнджел, — сказал старому сплавщику Дэнни.

— Зато Карл может услышать, пока вас разыскивает. Через полгода, через год. Кто-нибудь ему брякнет.

— Так что, и мне менять фамилию? Кетчум, пойми, я же писатель. Я не могу каждый год называться по-новому.

— Можешь оставить, — угрюмо согласился Кетчум. — Ковбой в читателях не замечен. Это я тебе гарантирую. Но Стряпуну больше нельзя оставаться Тони Эйнджелом. Пусть уж лучше опять будет Домиником Бачагалупо! Дэнни, не позволяй ему снова открывать заведение с итальянским названием. Слышишь? Даже за границей.

— Хорошо. О себе мы позаботимся. Но не забывай, у меня есть сын. И он — американец. Что, и ему бежать за границу?

— Помнится, Джо собирался учиться в Колорадо, — сказал Кетчум.

Для Дэнни это была больная тема. Его расстроило решение сына поехать учиться в Колорадский университет в Боулдере[172]. По мнению Дэнни, сын мог бы выбрать более серьезный университет. Боулдер интересовал Джо не из-за университета, а из-за возможности заниматься горнолыжным спортом. К тому же, как узнал писатель, в этом городе очень любили устраивать всевозможные вечеринки и сборища.

— Карл даже не знает, что у тебя есть сын, — напомнил Кетчум. — Если вы свалите из страны, я позабочусь о Джо.

— В Колорадо переберешься, что ли? — спросил Дэнни.

— Не перескакивай события, писатель, — осадил его Кетчум. — Сначала уберитесь из этого долбаного Вермонта. Оба! А пока парень не уехал в Колорадо, я за ним присмотрю.

— Может, и нам с отцом переехать в Колорадо? — вслух раздумывал Дэнни. — Он немного похож на Вермонт. Там тоже горы, но высокие. Боулдер — университетский город. Нам всем нравилось в Айова-Сити. Писатели неплохо приживаются в университетских городах. И отец нашел бы себе там работу. Разве в Боулдере не нужны хорошие повара? Я не говорю про итальянские рестораны…

— Выдумки оставь на бумаге! — оборвал его Кетчум. — Сейчас ваши мысли должны быть простыми, как кучка енотьего дерьма. Планы будешь строить потом. Я когда-то вам говорил: сбежите один раз, будете бегать всю жизнь! Думаешь, Карла заботит, что вы — семья? У Ковбоя семьи нет, и он — поганый убийца. Что еще хуже — он вбил себе в башку, что ухлопать вас — его миссия!

— Знаешь, Кетчум, даже простые мысли требуют обдумывания. Мы пока ничего еще не решили. Я тебе потом позвоню.