Так что я выскальзываю из его рук и лезу вниз. Как только начинаю спускаться, страшная болезненная потребность двигаться отступает. Наверное, потому, что я и так двигаюсь.

– Джилли! – кричит сверху Тоби.

– Я просто должна идти, – отзываюсь я. – Если останусь, разорвусь надвое.

Я бросаю взгляд наверх, чтобы посмотреть, следует ли он за мной, а потом сосредоточиваю все внимание на спуске.

До земли еще далеко.

Мы все-таки останавливаемся передохнуть, но долго мне не усидеть, как бы ни ныли руки и плечи. Стоит задержаться, меня снова скручивает, и чем дольше медлим, тем сильнее. Руки и ноги дрожат, а в голове одно: нужно идти, идти. Мы почти не разговариваем ни при спуске, ни на привалах. Пока движемся, все силы уходят на то, чтобы не выпустить из ослабевших пальцев ветку или лиану; когда сидим, приходится бороться с усиливающимся зовом, чтобы дать телу хоть немного отдыха.

– Похоже, что кто-то наложил на тебя гейс – заклятие принуждения, – говорит на одном из привалов Тоби.

Заметно, как его вымотал заданный мною темп. Мы еще по дороге наверх очень устали, а теперь, если держать ту же скорость и дальше, того и гляди, кто-либо из нас оступится и сорвется вниз.

– Не знаю, что это такое, – говорю я, – но бороться не могу. Чем дольше сижу на месте, тем хуже становится.

– Кто же мог такое сделать? Верно, у тебя есть могущественный враг.

– Насчет могущества ничего не скажу, – вздыхаю я, – но с тех пор, как я сумела попасть в страну снов, клуб «недругов Джилли» очень разросся.

– Я знаю поляну, где растет вербена, только это далеко отсюда.

Я представления не имею, о чем он говорит, и сообщаю ему об этом.

– Чтобы снять гейс, – объясняет Тоби. – Синие цветы и ароматные листья вербены отгоняют колдовство.

– Надо же… – говорю я.

Я уже слишком долго просидела на месте и готова взорваться. Мне трудно сосредоточиться на разговоре, каким бы важным он ни был. Ну снимают те синие цветочки заклятие. У нас-то их нет, а зов в моей голове не даст мне свернуть с пути. И я добавляю:

– Мне надо двигаться.

Я даже не смотрю, готов ли Тоби. Хватаюсь за ближайшую лиану и свешиваю ноги с ветки, на которой мы сидели, нащупывая новую опору.

В конце концов мы спускаемся на землю, и башни леса-собора высятся над нами. Тоби в изнеможении приваливается к стволу. Я не могу позволить себе такой роскоши. Медленно поворачиваюсь по кругу. Сильнее всего тянет на юг. Стоит мне повернуться в ту сторону, и кажется, кто-то запустил мне во внутренности гигантский рыболовный крючок и наматывает леску на катушку.

Я начинаю переставлять ноги. За спиной слышится вздох Тоби, а потом его усталое шарканье. Я понимаю, каково ему. У самой мышцы на руках и плечах прямо горят и ноги подгибаются. Но остановиться невозможно. Гейс внушает мне желание пуститься бегом, но я заставляю себя держаться разумного шага. Откуда мне знать, далеко ли идти: может быть, многие мили, и не хотелось бы, чтобы ноги отказали на полпути.

Я читала в сказках о людях, которые плясали, окруженные эльфами, пока не падали замертво, и теперь представляю, что они чувствовали. На какое-то время можно совладать с зовом, но рано или поздно снова начнешь двигаться. Он не отпускает, не дает перевести дух. Двигайся, пока не откажет сердце или не подогнутся ноги, не кончатся силы. И даже тогда, лежа на земле, будешь дергаться и корчиться в стремлении двигаться дальше.

Сколько мы проходим – не знаю. Но наконец деревья-башни расступаются, сменяются небольшими – небольшими по сравнению с исполинами Большого леса, конечно. По обычным меркам те, что окружают нас сейчас, считались бы огромными. Кроме того, здесь появляются кусты и подлесок и воздух влажный, глушит шаги. Земля устлана отсыревшей палой листвой, и слышны только шелест веток, которые сгибаются, пропуская нас, хруст сучков под ногами да еще наше неровное хриплое дыхание.

Я уже смирилась с мыслью, что разделю судьбу зачарованных эльфами плясунов, когда мы выходим на гребень небольшого холма, обрывающегося крутым откосом в каменистую расселину, – и гейс отпускает меня. Нет, я его еще чувствую, но теперь он не принуждает, а только тихонько уговаривает, и вполне можно на время забыть об этих уговорах. Я поспешно валюсь наземь – не только от усталости, но для того, чтобы не попасться на глаза людям внизу. Тоби падает рядом со мной, отстав лишь на мгновение.

Я перекатываюсь на спину и откидываю голову на мягкую листву, разбрасываю руки. Кажется, никогда я не чувствовала себя такой разбитой. О тех, кого успела заметить в расселине, думать не хочется.

– Отпустило, – говорю я Тоби. – Теперь можно остановиться.

– Вот и хорошо.

Мы переговариваемся так тихо, что в двух шагах ничего не услышишь.

– Смотря по тому, что называть хорошим…

Поразмыслив, Тоби приподнимается на локте и заглядывает вниз. Долго изучает увиденное, потом снова ложится, обернув ко мне лицо.

– Это они наслали на тебя гейс? – спрашивает.

Я киваю. Хотя и не знаю, сознательно ли они это сделали.

Теперь Тоби изучает меня.

– Ты их знаешь?

– Двоих из троицы. Черноволосых.

– Прямо твои сестры, – говорит он. – Та, что спит, старше, а другая попышнее, но фамильное сходство…

– Та, что спит, не старше меня, – говорю я. – Просто так кажется, потому что такой… – я провожу рукой по лицу, – вижу себя и выгляжу здесь. Молодой. Здоровой.

Он ошарашенно моргает.

– Она – это я. В мире, откуда я пришла. Я называю ее Сломанной Девочкой. – Вкратце я описываю ему свою историю. – Вторая – моя сестра. Я много лет с ней не виделась, но, кажется, она за это время научилась превращаться в волчицу. Приобрела способность накладывать это заклятие, про которое ты говорил. Нашла способ переходить из мира в мир. Ну, и еще она меня довольно пылко ненавидит.

Я говорю легко, но не могу скрыть боли в глазах и голосе.

– А третья? – спрашивает Тоби.

Третья мне незнакома, но Лу раскопал достаточно, чтобы можно было догадаться. На вид она – настоящая шлюха: тело втиснуто в розовые штанишки, блузка расстегнута, открывая лифчик, волосы пышной копной. Выбиваются из стиля только спортивные тапочки, но и они тоже розовые.

– Думаю, ее зовут Рози Миллер, – говорю я.

– Она похожа на…

– … «белую шваль».

Опять озадаченный взгляд.

– Дешевка, – поясняю я. – Будто ждет, что ты спросишь: «Сколько возьмешь?» – прежде чем перейти к делу.

Я сама удивляюсь, слыша горечь в своем голосе. Я ведь даже не знаю эту женщину. Хорошо, что Тоби не обращает на нее особого внимания.