– Эй ты, шляпа-ковбой, зря кобылку шпоришь, я-то знаю, что ты ни гроша не стоишь, – лишь хмыкая в ответ, когда Вёрджил задавал вопросы, или высказывал предположения о глубине снега на дальних вершинах, или интересовался, кто живет в старом товарном вагоне посреди семидесяти или восьмидесяти раздолбанных машин, будто после взрыва.

В середине дороги он подумал: пошло оно все к черту, и скрутил из остатков травы косяк. Когда они приехали в город и остановились у магазина «Машины Басри», Фэй, подобрав с сиденья список покупок, наконец открыл рот, чтобы сказать: тут, в четыре, – Вёрджил перевел дух и очень обрадовался. Он побродил по городу, заглянул в аптеку, купил там аспирин и крем для бритья; в буфете выпил кофе и съел клейкий кусок пирога с чем-то красным, официантка сказала, клубника с ревенем; в «Уголке ковбоя» пощупал скроенные на западный манер рубашки, примерил пару штиблет от Ларри Махана:

– Ручная работа, ручная колодка, прибивка тоже ручная, широкая стальная набойка и утолщенная подошва, сносу не будет, – бубнил продавец – серые, жесткие, как шерсть шнауцера, волосы, красное пятно между глаз; он стоял, привалившись к стене, рядом со вставленной в рамку бумагой, чем-то вроде диплома: «Награда Присуждена Советом Гражданских Патриотов В Знак Благодарности За Добровольно Взятые На Себя Обязанности По Ежедневному Поднятию Нашего Государственного Флага», Вёрджил только теперь сообразил, что хлопавший над окном кусок материи был уголком громадного флага, прикрепленного к раме на верхнем этаже, но башмаки сидели как-то странно, ему не нравилась эта давящая дуга на подошве и смущал высокий каблук.

– Я еще подумаю, – сказал он приунывшему продавцу и бросил взгляд на шляпы – черт, а хорошо бы прикупить себе эту ебучую ковбойскую шляпу, ему бы такую в Наме, но вместо этого вышел на улицу и там рассмотрел флаг, рваный и грязный. Вывеска в окне гласила: «Покупайте американские товары». До четырех часов он успел заглянуть во все магазины: крошечный гастроном с надписью от руки «Не самый худший в мире инжир. И есть хороший изюм», контора городского клерка, поликлиника, почта. Мимо прошел старик в грязной шляпе с носом, как куриная табакерка, на шее у него висел плакат: «От Волка Не Бывает Толку».

Фэя в грузовике не было, равно как мешков или ящиков, и Вёрджил полчаса прокорячился бугристом сиденье – изогнув шею, смотрел, как плывет на север небо, а длинные ребра облаков загибаются у самой земли, – временами он изучал афишу фильма «Приключения Баккару Банзая»[305].

Он остановил в магазине продавца, у которого одна щека казалась больше другой, и трудно было понять, где на левой стороне его лица начинается рот, но продавец сказал: не-а, не видал я твоего Фэя, глянь-ка через дорогу.

Он заметил его не сразу. Фэй сидел у дальнего конца стойки, выпрямив спину, и склонившись к смуглому, как орех, и вонявшему овцами старикашке; кружка пива прижимала к стойке листок бумаги со списком покупок. Каждый посетитель этого заведения нес на себе какую-то отметину – надпись или картинку на пряжке ремня, футболку, кожаную нашлепку на джинсах, имя, вышитое на шляпной ленте, тисненое «Король лассо» на кепке. Вёрджил махнул, чтобы ему налили пива, и сел рядом с Фэем, который тут же обернулся и спросил:

– Все купил?

– А чего мне покупать? Зубную пасту. И еще эти ебаные марки.

– Ты не забыл про куриный корм? – Голос прозвучал жутковатым подражанием Бетти.

– Я думал, ты купишь.

– О господи! «Я думал, ты купишь»… – Он сморщился. – Нет! Это ТЫ должен купить куриный корм, а у меня других дел по горло.

– Еб твою мать, Фэй, откуда я знал, что ты решил повесить этот хлам на меня? Сколько ей надо? Сейчас принесу.

– Все в этом проклятом списке, каждую неделю в этом проклятом списке первой строчкой, куриный корм, куриный корм – проклятые куры дорастут до мулов, если их так кормить.

– Давай сюда свой ебаный список, Фэй. Давай список, будет тебе куриный корм.

– Там не только куриный корм, там еще корзинка для негров, запихиватель тампаксов и микстура от техасской чесотки.

Вёрджил взял листок. Половину прочесть невозможно, пиво размыло чернила.

– Куплю, что будет.

– Давай, давай. – И Фэй затянул своим гладким тенором: – В каждой деревне свои мудаки – мерзавцы, придурки и пьяницы…

Выйдя на улицу, Вёрджил направился к этому ебаному грузовику, надеясь, что ебучие ключи на месте. Четверть, блядь, пятого. Если ебаные магазины закрываются в пять, ему пиздец. Первым делом этот проклятый ебаный куриный корм. Чтоб ты охуел, Фэй.

Продавец в магазине ему обрадовался и с довольным видом хлопнул по мухе пластиковым пакетом с сушеной фасолью.

– Куриный корм.

– Сусло? Молотая кукуруза?

– Хуй его знает, что всегда берет Фэй?

– Ничего он ни разу не берет. – Шуршащий смех, как радиопомехи.

– Можно телефон? Позвоню на их ебаное ранчо.

Никто не ответил, и Вёрджил припомнил, что они, кажется, собирались ехать к большой луже в северной части ранчо. Эти уебки говорят «луржа», даже Джозефина. Наверное, они там, а может, уперлись еще куда на своих кобылах. Он попытался рассмотреть, что еще перечислено в списке: Куриный корм. Спички. Сухое молоко. Распорки для заборов. Добавки. Бекон. Ключи. Попкорн. И еще шесть или семь ебаных пунктов, которые он не мог разобрать – бритва или брюква, вакцина или вазелин, сода или вода, мясная кость или мучная каша

– Давай каждого по мешку.

– Пятьдесят фунтов?

– Ага. А эти ебаные распорки у вас есть?

– Сколько и какого размера?

– По десять каждого. Счет присылай Свитчам на ранчо. А как насчет добавок?

– Кену Свитчу? – продавец хихикнул. – Как там его любовь? Какие он хочет добавки – лошадиные, коровьи, бараньи, козлиные, кошачьи или человеческие? Тоже каждого по десять?

– Блядь, откуда я знаю? – Куриный корм у него по крайней мере есть.

Фэй был не настроен уходить из бара, он смеялся, курил, заглатывал виски с пивом и обсуждал со стригалем человека, которого они называли Псих, «ублюдок из ублюдков», «мудак, ссыт в раковину, так хоть бы затычку вытащил» и «в башке вареные опилки»

Ладно, подумал Вёрджил, этот уебок работает не на меня, а я ему, блядь, не родственник. Он заказал рюмку «акульих соплей», потом еще одну или две. Куриный корм он, по крайней мере, купил. Прислушался, о чем говорят вокруг.

– Тока и сделал хорошего, это когда с гремучей змеей. Знаешь, про что я? У него вечно за щекой табак. Так вот, гремучка выползает из ворот, а он подъезжает на лошади и недолго думая выпускает струю прямо гремучке в рот, смертельный удар, змеюгу точно вывернуло наизнанку – все, насмерть. С другой стороны сидела пара работников, у одного шляпа лежала на стойке.