Он пришел. На голову выше всех остальных, осторожно пробирающийся сквозь толпу, рука выставлена вперед, чтобы защитить живот. Мое лицо непроизвольно расплылось в широкой улыбке, я отчаянно замахала рукой, и он, увидев меня, кивнул.

Повернувшись к маме, я обнаружила, что она, загадочно улыбаясь, внимательно за мной наблюдает.

– Он хороший малый, этот твой парень.

– Знаю.

Она внимательно посмотрела на меня. На ее лице были написаны смешанные чувства. Гордость и что-то еще, чего я не поняла.

– Ну ладно, – сказала она, слезая со стула. – Иди. Дерзай!

Я оставила родителей в баре. Так оно как-то спокойнее. Невозможно демонстрировать свои эмоции в присутствии человека, обожающего цитировать целые параграфы из должностной инструкции для персонала. Сэм перекинулся парой слов с моими родителями, при этом папа издавал странные звуки, похожие на завывание сирены. Ричард поинтересовался у Сэма, как заживают его раны, и нервно рассмеялся, когда папа заметил, что по сравнению с моим бывшим бойфрендом у Сэма, в сущности, дела не так уж и плохи. В результате папе только с третьей попытки удалось убедить Ричарда, что он отнюдь не имел в виду «Дигнитас» и всю эту очень печальную историю. Наверное, именно в этот момент Ричард даже обрадовался, что я уезжаю.

Я высвободилась из маминых объятий, и мы с Сэмом рука об руку молча пошли по терминалу. Я старалась не обращать внимания на то, что сердце вот-вот выскочит из груди, а родители печально смотрят мне вслед. Почувствовав приступ легкой паники, я повернулась к Сэму. Я рассчитывала, что у нас будет больше времени.

Сэм поглядел на часы, а затем на табло со временем отлета:

– Похоже, тебе уже пора. – Он отдал мне мой чемодан на колесиках, который я взяла, выдавив слабую улыбку, и сказал: – Отличный прикид для поездки.

Я окинула взглядом свою блузку с леопардовым принтом и очки а-ля Джеки О., которые сунула в нагрудный карман.

– Захотелось одеться в духе богатых путешественников из семидесятых.

– Неплохо смотрится. Для богатой путешественницы.

– Ну что, – начала я, – увидимся через четыре недели. Говорят, осенью в Нью-Йорке очень мило.

– В любом случае будет очень мило. – Он помотал головой. – Господи! Мило. Ненавижу слово «мило»!

Я посмотрела на наши сцепленные руки. Я смотрела на них так, будто хотела навечно сохранить в памяти это ощущение. Я словно не успела подготовиться к жизненно важному экзамену, который назначили раньше, чем я рассчитывала. Меня охватила странная паника, и он, похоже, это почувствовал.

– Ничего не забыла? Паспорт? Посадочный талон? Адрес, куда надо ехать?

– Натан будет встречать меня в аэропорту имени Джона Кеннеди.

Я не хотела отпускать Сэма. Я была точно кусок металла, застрявший между двумя магнитами с разными полюсами. Я смотрела, как другие пары вместе идут в зону посадки навстречу приключениям или со слезами на глазах дарят друг другу прощальные объятия.

Сэм тоже наблюдал за ними. Он осторожно отодвинулся от меня и, прежде чем отпустить мою руку, прижался губами к пальцам.

– Тебе пора, – сказал он.

Я хотела сказать ему миллион очень важных вещей, но все они, как назло, вылетели из головы. Тогда я шагнула вперед и поцеловала его так, как целуются в аэропорту: поцелуем, полным любви и желания, призванным сохраниться в памяти любимого человека на время путешествия, а может, на несколько недель и даже месяцев. Этим поцелуем я пыталась сказать ему, как много он для меня значит. Я пыталась сказать ему, что он и есть ответ на вопрос, который я, сама не ведая того, задала. Я пыталась поблагодарить его за то, что он предпочел дать мне возможность остаться самой собой, пусть даже ценой нашей разлуки. И в результате я как последняя дура сказала, что выпила два больших кофе, а зубы почистить забыла.

– Ты там поосторожнее, – продолжила я. – Не мчись сломя голову на работу. И хотя бы на время забудь про свою стройку.

– Завтра приезжает мой брат. Он займется кирпичной кладкой.

– И если ты все-таки вернешься туда, береги себя. Ты у нас известный любитель подставляться под пули.

– Лу, у меня все будет хорошо.

– Именно это я и имела в виду. Ладно, я собираюсь отправить имейл Донне из Нью-Йорка и сказать ей, что, если с тобой хоть что-нибудь случиться, отвечать будет она. А может, попрошу твое начальство засадить тебя за канцелярскую работу. Или отправить тебя на совсем тихую станцию скорой помощи на севере Норфолка. Или хотя бы заставить тебя надевать бронежилет. Кстати, а они собираются обеспечить вас бронежилетами? Спорим, я могу купить в Нью-Йорке очень хороший броне…

– Луиза… – Он убрал прядь волос, упавшую мне на глаза.

И я вдруг почувствовала, что у меня сморщилось лицо. Я прижалась к его щеке, и стиснула зубы, и вдохнула его запах, пытаясь подпитаться его основательностью. А затем, чтобы не передумать, я выдохнула сдавленное «пока», больше похожее на всхлип, или на кашель, или на идиотский смешок, я и сама толком не поняла. Я повернулась и, волоча за собой чемодан, зашагала в зону досмотра.

Я протянула свой новый паспорт, распечатку электронного разрешения на въезд, ставшего моим ключом в будущее, какому-то служащему в униформе, лица которого я не видела из-за застилавших глаза слез. И когда меня уже пропустили за барьер, я резко развернулась, поддавшись секундному порыву. Он все еще стоял там, наблюдая за мной из-за ограждения. Наши взгляды встретились, он поднял руку с раскрытой ладонью, и я в ответ сделала то же самое. Я попыталась запечатлеть в памяти любимый образ: эту склоненную голову, свет в волосах, прямой взгляд, чтобы в дни, когда мне будет совсем одиноко, воспроизвести его перед мысленным взором. Потому что такие дни обязательно будут. И плохие дни тоже. И такие дни, когда я буду спрашивать себя, какого черта я сюда приехала. Потому что и это тоже является неотъемлемой частью приключения.

Я люблю тебя, произнесла я одними губами, точно не зная, видит он или нет.

А затем, крепко зажав паспорт в руке, повернулась и пошла вперед.

Он наверняка будет здесь. Останется наблюдать за тем, как мой самолет разгоняется и поднимается в бескрайнее синее небо над головой. И если мне повезет, он будет здесь, когда я снова прилечу домой.

Как всегда, благодарю своего агента Шейлу Кроули, редактора Луизу Мур за их бесконечную веру в меня и всемерную поддержку. Моя благодарность множеству талантливых людей в «Penguin Michael Joseph», которые помогли превратить сырой текст в ряды книжек в глянцевых обложках на полках книжных магазинов. В частности, Максин Хичкок, Франческе Расселл, Хейзел Орме, Хетти Адам Смит, Софи Эллетсон, Тому Уэлдону и всем невоспетым героям, которые помогают нам, авторам. Мне нравится быть частью их команды.

Огромная благодарность каждому, кто работает вместе с Шейлой в «Curtis Brown», особенно Ребекке Ричи, Кэти Макгован, Софи Харрис, Нику Марстону, Кэт Бакл, Ранит Ауйя, Джессу Куперу, Элис Лаченс, Саре Гэд и, конечно, Джонни Геллеру. А в США огромная благодарность неподражаемому Бобу Букману. Я тебя не забуду, Боб!