«…и месяц жили в Иерусалиме. Илья тогда совсем сошел сума по Лизе Плоткиной. И пока ее муж сочинял свой очередной романчик, он возил ее по Израилю. А спустя семь месяцев у них, я имею в виду – у Плоткиных, родилась в Америке дочка. Хотела бы я посмотреть, на кого эта дочка похожа…»

Наверно, что-то стало с моим лицом, потому что Мичико сказала, как вскрикнула:

– Что случилось? Что в этом письме?

– Ничего… – сказал я, сжал в кулаке письмо и швырнул его за борт.

– Что с тобой? Скажи мне! Что случилось?

Я посмотрел ей в глаза: – Мне нужно выпить. Пошли в бар. В баре я залпом выпил двойную порцию водки и заказал еще.

– Ты меня испугал, -сказала Мичико. -Ты стал такой белый, как будто тебя действительно отравили. Что было в этом письме?

– Это не для Tokyo Readers Digest.

– Я не стану об этом писать, клянусь!

– Ты помнишь твою легенду про обезьяну. Как его звали?

– Сон Гоку.

– Я получил такой же урок, как он. Они хотят, чтоб я знал, что я у них на ладони.

– Кто они?

– КГБ.

– Ты можешь объяснить подробней? – Нет! – сказал я и выпил еще рюмку водки. – Но я в гробу их видал!

– Я не понимаю, – сказала она, потому что я дословно перевел это русское выражение на английский. – Кого ты видел в гробу?

Я не успел ответить, потому что по радио вдруг сказали.

– Mister Vadim Plotkin from International Press. Please come to the second desk immediately! – и повторили по-русски с финским акцентом: – Мистер Плоткин из Международной Прессы. Пожалуйста пройдите на вторую палубу немедленно! – Могу я пойти с тобой? – спросила Мичико. Я пожал плечами и пошел на вторую палубу. Там, у трапа, стоял помощник капитана, кутался от дождя в плащ.

– Вы мистер Плоткин?– спросил он. – Кажется, да…

– Похоже, кто-то хочет повидать вас, – и он кивнул на причал в сторону морского вокзала.

И только тут я увидел, что оттуда идут по морскому пирсу Аня и майор таможенной службы – тот самый, с волчьим лицом, который проверял мой чемодан, коллекционирует мои книги и подложил мне письмо от генерала Быкова.

– Я могу сойти вниз? – спросил я у помощника капитана. – Только на минуту.

Я сбежал по мокрым ступеням косого трапа и остановился на деревянном пирсе.

Аня шла ко мне, близоруко щурясь своими шальными зелеными глазами, в мокром от дождя желтом платье и с какими-то мокрыми цветами в руках. Она была точно такой, как двадцать четыре года назад.

Я свернул со 128-й дороги в Салем, проехал мимо старого краснокирпичного Музея салемских ведьм, миновал Smart-маркет, где всего две недели назад, перед поездкой в Россию, покупал кукурузные, овсяные и пр. хлопья, сухофрукты, быстрорастворимый завтрак и «Pepta-Bismol». А еще через пару минут я уже был на тихой Alendale Road, среди одинаковых домиков, в одном из которых живут теперь моя бывшая жена и дочка. На их двери не оказалось звонка, я постучал, и дверь открыл лысый мужчина лет пятидесяти, в джинсах и в кухонном переднике. В его левой руке был поднос с чашкой черного кофе, гренками и виноградом. Я смутился:

– Excuse me. Извините. Здесь живет мисс Плоткин? – Да, да, – ответил он по-русски, но с сильным американским акцентом. – Заходите. Вы Вадим, я знаю. Вы хотите видать Ханночку… – Да, – сказал я, входя. – А где она?

– Только говорите тише, – сказал он. – Лиза работает. Я сейчас приду. Одну секунду! – И он бесшумной походкой пошел из гостиной в спальню, неся на руках поднос с завтраком, а на лице – выражение счастья. Лиза работает?!! – изумился я про себя, а лысый тем временем осторожно приоткрыл дверь в спальню и сказал: – Дорогая, твой завтрак…

И через эту щель я увидел Лизу. Она сидела спиной к двери, за бывшей моей IBM Typewriter, жадно курила и быстро, вдохновенно стучала по клавишам. А вокруг нее – на полу, на кресле, на незастеленной кровати – были разбросаны листы бумаги. Точно так, как они всегда были разбросаны у меня, пока я не перешел на Compaq.

– Подожди, дорогой, не мешай, – сказала она через плечо этому лысому. – Поставь где-нибудь… – Он тихо закрыл дверь, а я спросил изумленно:

– Что она делает?

– Лиза очень талантливая! Она пишет книгу, – ответил он с благоговейным выражением в голосе и в глазах. – Она уже подписала контракт с издательством через вашего агента!

– Лиза?! Книгу?! О чем?

– Она называется «Секрет семейного счастья». Это будет бестселлер! Вы послушайте только эпиграф! – и, подхватив со стола книгу PROPHET by Kahlil Giman, стал читать:

Любите друг друга, но не костенейте в любви. Пусть любовь будет морским проливом между берегами ваших душ. Чувствуйте чаши друг друга, но не пейте из одной чаши.

Делите хлеб друг с другом, ноне кусайте от одной буханки. Пойте и танцуйте вместе, Но позвольте друг другу быть в одиночестве, Держите ваши сердца врозь, Как одинокие струны лютни, которые настроены на один мотив.

Потому что только рука Жизни может вмещать ваши сердца.

Будьте вместе, но не вплотную друг к другу: Так колонны храма стоят врозь, Так кипарисы не растут в тени друг друга…

Я ушел не дослушав. Я нашел свою дочку рядом с домом, и она с криком «Папочка!!!» бросилась мне на руки, а потом повела меня на детскую площадку, на качели. И там, раскачиваясь, сказала мне:

– А я сочинила про тебя историю. Ты хочешь послушать?

– Хочу, дочка, – сказал я, изумляясь тому, как сильно она повзрослела за эти десять дней.

А Хана сказала:

– Однажды жил папа, и у него была дочка. Она была принцессой. И она всегда любила, чтобы он приезжал к ней из Нью-Йорка. И тогда она пела ему песню. – И вдруг запела негромким голоском: Нет в мире другого такого, как ты… Ни у кого нет такой улыбки, как у тебя… Ни у кого, ни у кого Нет твоего лица, Ни у кого нет твоего подбородка, Ни у кого, ни у кого…

Качели остановились, а она продолжала тянуть своим тонким голоском:

– Ни у кого…

Я протянул ей руку, и она дала мне свою маленькую белую ладошку. Я открыл эту ладошку и увидел, что это и есть ладонь Бога.