Князья-братья сблизились и спешились. Сопровождающие их воины остановились ещё раньше, шагов за десять. Послушаем, о чём будет идти разговор. Постарался полностью отрешиться от посторонних звуков и сосредоточиться на происходящем. Вначале братья вроде бы мирно поздоровались, а вот потом, буквально с первой же фразы разговор начал обостряться.

– Зачем напал на нас? – Прямо в лоб спросил Трувор, не став разводить дипломатию.

– Забыл ты, для чего меня совет племён призвал? Земли объединить, и разор прекратить! Я, вас, братьев своих, в помощь себе взял, думал – поможете мне в этом деле трудном. А что оказалось? Что ты, что Синеус – свои городища, куда я вас посадил, укрепляете и народ у меня сманиваете. Синеус из Белозёрска ушёл – не по нраву ему там, уговорил меня ему Ладогу дать. Ладно – дал. Думал – всё. Так нет, и ты не захотел в Изборске сидеть, Плесков тебе по нраву. Подати не платите. Говорите, что нечем платить, а стены – вон, какие подняли, и торговля у тебя уже в разные земли идёт. Хоромы себе построили каменные. У меня таких нет. Посады стоят богатые, все стенами обнесены. Синеус на твоих товарах себе городище отстроил, а в Новогород ты жалкие остатки присылаешь, да и цены на товар задираешь…

– Погоди, брат. Давай дальше не будем продолжать. Потому как вижу я, что большая обида твоими устами говорит. Мог бы я тебе ответить, что прошлым годом Старая Ладога дотла была сожжена, а варяги на Новогород не пошли. Помог ли ты чем-нибудь Синеусу? Нет… Да и мы приступ тогда же отбили – сколько людей у нас полегло… Думаешь, не знаем мы с братом, откуда у этого нападения уши торчат? Знаем. Как знаем и о том, о чём тебе бояре в эти уши поют. Да только не об этом сейчас хочу сказать. Постарайся меня услышать. Дружину, что ты собрал и под мои стены привел, я не боюсь. Если на приступ пойдёте – мало кто домой уйти сможет. Опять же, Новогород ты оставил без защиты. Это я тебе не угрожаю, а предупреждаю – сил его взять сейчас много не надо. Об этом ты подумал? Тебя сюда позвали, как ты мне сказал, мир принести на эти земли? Так что ж ты сюда с войском своим пришёл? Пока не поздно – давай лучше миром жить и торговать. Приглашаю тебя к себе в город – посмотришь, что мы успели сделать. Может, и сам захочешь подобное устроить у себя в городище?

– Вон ты как заговорил… Забыл, кому всем обязан?

– Не хочешь ты слышать меня… В последний раз говорю. Или решаем дело миром, и идём ко мне в город в гости, или все останетесь лежать навечно под этими стенами. И я не шучу. Будешь у меня в гостях – сам убедишься в этом.

Вижу, как нахмурился Рюрик на эти слова, как сжались в тонкую прямую линию губы князя. А ты что думал – в сказку попал?

– Подумать мне надо, с боярами посоветоваться.

– Подумай. Только бояр особо не слушай – добра это тебе не принесёт.

– А если Синеус ко мне на помощь подойдёт?

– Эх, брат, брат. Совсем тебе твои советчики голову задурили. Ничего-то ты не знаешь, что вокруг на самом деле происходит. Синеус уже у меня в городе. Я с тобой говорю и от его имени тоже.

Вскинул голову Рюрик, бросил взгляд на стены.

– Сговорились за моей спиной… – Скрипнул зубами.

– Я тебе всё сказал, что хотел, а ты думай. И думай хорошо. И ещё одно… напоследок. Не мы тебя, а ты нас извести хочешь. Для чего? Думаешь, мы не знаем? Знаем. Думай, брат, хорошо думай. Прощай.

Не подставляя спины, попятился Трувор к своим людям, вскочил на коня и, пришпорив его, рванулся к крепостным стенам. Пока не открылись ворота навстречу, и не пропустили князя внутрь, так и стоял князь новгородский на месте, провожая тяжёлым взглядом своего брата. Потом развернулся, взял коня под уздцы, и медленным шагом пошёл в лагерь.

Дальше я не стал смотреть, пора было спускаться вниз. Синеус уже был рядом с братом, терпеливо ожидая, пока тот спешится. Братья молча переглянулись между собой, обернулись ко мне.

– Пошли в терем, там и поговорим. – Позвал нас за собой Трувор.

Молча прошли до крыльца. Я шёл позади князей, отступив на несколько шагов. Интересно, какие выводы сделал князь из этого разговора?

Прошли в кабинет, притворили двери и расселись за столом.

– Что? – Не вытерпел Синеус.

– Всё так, как мы и думали. Жадность одолела. Ничего видеть и слышать больше не хочет. Пригласил его к нам в гости, как и говорили, но не знаю, не знаю… Воевать, как мне показалось, уже и не очень хочет. Не ожидал Рюрик таких стен увидеть, да и потрепали его по пути сюда знатно. Но, похоже, бояре ему здорово голову замутили. Так что нам остаётся только ждать.

Коротко пересказав весь разговор, Трувор замолчал, давая нам время осмыслить рассказ. Спустя несколько долгих минут тишину нарушил Ладожский князь.

– Выходит, что есть два пути. Или новгородцы продолжат воевать, или будут договариваться о мире?

– Выходит, что так. А ты что молчишь? – Придавил взглядом Трувор.

– А нечего мне сказать. Уточнить только могу. Сейчас расклад такой. Новгородцы войско собрали, обули, одели, вооружили, да ещё наёмников наняли. Припасы на дорогу, да плюс к этому – сама дорога. Всё это больших денег стоит. Прибавьте к этому уже понесённые потери. Каково будет Рюрику, если он вернётся ни с чем домой? Не знаю… Ваш брат, вам виднее.

– Если пойдёт на приступ – потеряет всё. И Новогород, в том числе. Не пойдёт – дружину сохранит и городище. Вот только усидит ли после этого на столе новгородском? Поймут ли его бояре? – Поддержал меня Горивой.

– Гадать не будем. Подождём. Как примут новгородцы решение, так сразу и узнаем. – Подытожил разговор Трувор.

Обедали в напряжённом ожидании – воевать не хотелось никому. А уж тем более князьям с родным-то братом. После обеда я поднялся на стену и попытался послушать разговоры во вражеском лагере. Но ничего не узнал полезного. Разговоры воинов были неинтересны, а князь с боярами находился в своём шатре, и мне ничего не было слышно. Приходилось ждать.

До темноты новостей никаких не было, а вот поздно ночью в лагере новгородцев заметались судорожно факела, долетели до нас тревожные крики, перемежаемые звоном железа. Всю ночь наша дружина простояла в напряжённом ожидании на стенах, вслушиваясь в темноту. А утром, только начало светать, к воротам подскакал Рюрик и вызвал братьев. Пропустив князя в город, дружинники окружили Новгородского князя. Побитая броня, перевязанная правая рука, кровь на щеке. Выглядел Рюрик плохо. А уж если к этому прибавить красные воспалённые глаза и ввалившиеся щёки…

Бросив поводья дружинникам, спрыгнув с коня, поспешил навстречу братьям.

– Половина бояр взбунтовалась, попыталась наёмников на свою сторону переманить, рубили друг друга знатно. Верная мне дружина и бояре стоят в поле под стенами. Варяги домой собираются, но куда пойдут на самом деле – неизвестно. Может, на Ладогу – к тебе, брат. Вчера-то на сборе сказал я, что ты тут. Вот они и знают теперь, что Ладога стоит без князя и без дружины. С ними – остатки переметнувшихся бунтарей. Рубиться дальше с изменниками не стали – надо было остатки своей дружины сохранить. Воевать с вами не хочу. Простите меня, братья. – Склонил голову Рюрик.