Оглянувшись, Ансель в ужасе выпучил рачьи глазки, ударил пятками в бока лошади, что было сил.

Оба помчались по разъезженным деревенским улицам, вдоль стройных рядов домиков, крытых соломой, вдоль серых оградок из тонких жердей.

Увидев вдали кольцо факелов вокруг дома собраний, Абита сразу же сообразила, куда он нацелился.

– Ну нет, – прорычала она и прибавила прыти, так что комья земли полетели из-под резвых копыт.

Едва они оказались на площади, Абита смогла разглядеть в окнах дома собраний множество искаженных ужасом лиц и дюжины мушкетов, направленных в ее сторону, и поняла: Анселя нужно настичь как можно скорее, иначе ей несдобровать.

Поразмыслив, она вновь испустила жуткий, пронзительный вой. Ансель, как она и надеялась, в ужасе разинув рот, оглянулся, отчего его лошадь свернула в сторону и налетела на один из факелов. Конечно, лошадь это вовсе не остановило, однако замедлило ее бег как раз на сколько требовалось.

Собрав все новообретенные силы, Абита прыгнула вперед и вверх, и, приземлившись прямо на круп скачущей лошади, с немалым удовлетворением услышала отчаянный вопль Анселя. Лошадь закружилась на месте, споткнулась и рухнула наземь, а Ансель с Абитой кубарем покатились по двору.

Приподняв голову, Абита не сумела отыскать взглядом Анселя, но в следующий миг заметила его по ту сторону от лошади, ползущего к дому собраний.

– Ансель, сторонкой! Сторонкой! Посторонись! – наперебой закричали из окон.

Абита, подобрав под себя ноги, прыгнула следом за ним, и тут ночь взорвалась грохотом.

Все вокруг заволокло белым дымом. Невыносимый жар, ударивший в грудь, отбросил Абиту назад. Еще несколько пуль ударили рядом, выбивая из земли фонтанчики пыли, а еще залп хлестнул по ней, сбив с ног и опрокинув навзничь.

Абита попыталась сесть, но не смогла. Грудь ныла, горела, словно сердце разбито, изорвано в клочья.

– Ансель! – кричали из дома собраний. – Ансель, сюда! Живее!

С трудом подняв голову, Абита увидела Анселя – на ногах, ковыляющего к крыльцу.

– Не уйдешь, – прорычала она, впившись когтями в землю, изо всех сил стараясь подняться.

Еще залп. Что-то горячее ударило в бок. В отчаянии Абита взревела.

– Не стрелять! – крикнул кто-то, кажется, шериф Питкин.

Кое-как разглядев сквозь застилающий глаза туман сапоги и черный коут, Абита поняла, что кто-то подошел к ней, остановился рядом, и подняла локоть, заслоняя голову от удара… однако удара не последовало. Вместо этого чьи-то крепкие руки подхватили ее под мышки и потащили прочь.

В доме собраний вновь поднялся крик, из окон загремели новые выстрелы, но на сей раз стреляли не в Абиту – по волокущему ее человеку! Поморгав, чтоб в глазах хоть чуточку прояснилось, Абита обнаружила, что это преподобный Картер.

С мрачной решимостью на лице, почти не замечая свистящих над головой пуль, преподобный Картер оттащил Абиту за пару огромных дубов.

Стрельба утихла не сразу. Кора деревьев брызнула в стороны под ударами еще нескольких пуль. Абита приподнялась, собираясь сесть, и тут же надолго закашлялась.

– Лежи смирно, – велел его преподобие. – Тебе нельзя двигаться.

В груди Абиты зияло полдюжины изрядных дыр. Окинув их взглядом, она услышала странное булькающее шипение и поняла: это шипит, посвистывает воздух, выходящий наружу из ран.

«Ох… похоже, тут-то мне и конец».

На нижнюю ветку дуба опустился Небо, секундой позже с ним рядом появился Ручей, и оба замерли, не сводя скорбных взглядов с Абиты.

– Абита?

Подошедший Самсон опустился рядом с ней на колени и вмиг помрачнел. Его преподобие взглянул на Самсона с опаской, однако бежать и не думал.

Самсон оглядел ее раны. Выражение его лица не сулило ничего хорошего. Положив руку на грудь Абиты, он негромко запел без слов, потянулся к ней мыслью, слился с нею душой, и Абита вместе с Самсоном услышала, как угасает, угасает с каждым ударом стук ее собственного сердца. От Самсона повеяло невыразимой печалью.

– Умираю я, – прошептала Абита.

Однако напев Самсона не смолкал. Смежив веки, Самсон взывал к собственной крови, смешанной с ее кровью. И вправду, кровь его встрепенулась, забурлила в жилах Абиты, откликнувшись на призыв поспешить, но этого было мало: Абита не сомневалась, что смерть наступит гораздо, гораздо раньше, чем исцеление.

– Абита, пожалуйста… без твоей помощи тут не обойтись.

Но, как ни старалась Абита помочь ему, воззвать к собственной крови, к собственному волшебству, голова кружилась так, что не сосредоточиться. На миг перед глазами мелькнул образ матери, но и мать, подобно всему вокруг, казалась недосягаемой, невообразимо далекой.

Напев Самсона зазвучал по-иному, сменил ритм: теперь он обращался к Матери Земле, призывая ее на помощь. Отчаяние и безысходность в его душе усиливались с каждой прошедшей секундой.

Абита закашлялась, брызжа кровью, и тогда Самсон, схватив преподобного за руку, накрыл ладонь Абиты его ладонью.

– Зови своего Бога, – велел Самсон. – Всех своих богов на подмогу зови. Смерть рядом, я ее чую. Абите нужна вся помощь, все благословения, все волшебство, какое у нас только есть.

Пальцы преподобного Картера крепко стиснули руку Абиты.

– Абита, – сказал его преподобие, – пора помолиться. Пора снова воззвать к Господу. Впусти Господа в сердце, Абита, впусти. Позволь Ему воротиться.

– Я от Господа… никогда не отказывалась, – выдохнула Абита и снова закашлялась. – Это Он… Он от меня отвернулся… а в моем сердце… место Богу… найдется всегда.

Преподобный Картер забормотал молитву, и тут Абита, пусть в глазах ее с каждым вздохом темнело, нашла в себе силы изумиться невероятному. Пуританский проповедник и сам Дьявол вдвоем, заодно, молились Иисусу Христу, и Матери Земле, и как знать, кому еще – и все ради спасения ее жизни! Были бы силы – она живот бы со смеху надорвала, но вместо этого снова закашлялась, брызжа кровью.

И вот, в тот самый миг, как смертная тьма придвинулась вплотную, в бескрайней пустоте над головой вспыхнули мириады глаз – один, два, многие сотни, многие сотни тысяч! При виде тех самых глаз, глаз ста миллионов богов, взиравших на Абиту той ночью, когда они с Самсоном мчались по воздуху вперед и вперед, сквозь ткань самого мироздания, Абите открылась истина – простая, вполне очевидная истина.

«Все эти глаза, все боги – частицы одного и того же. Мать Земля, Христос, все верования от края до края света, и солнце, и земля, и луна, и планеты, и звезды небесные, люди и звери, боги и дьяволы, все сущее – все это едино!»

Глаза один за другим начали закрываться, сияние их потускнело, и как раз перед тем, как закрылся последний глаз, за миг до погружения в непроглядную тьму, в голове Абиты напоследок мелькнула еще одна мысль.