Мод не стала спорить. Фальшивый чек, конечно, мелочь по сравнению с фальшивым Жерико. Но кто его знает, этого Вандаля?

– Давайте, Жорж, сходим в банк вместе. Если не повезет, отправим начальство на Чертов остров.

Неотразимый плейбой – в кандалах и каторжной робе! Мод даже зажмурилась от удовольствия. Отчего бы не помечтать, хотя с чеком, конечно, все в полном порядке. Она же и выписывала.

– Да что вы, мадемуазель! Если что, и сам разберусь.

Конец истории очень напоминал начало. Рондо! Полупустой бар на втором этаже «Гранд-отеля», стрелка наручных часов миновала зенит (десять минут шестого), их за столиком двое, если не считать гитару в чехле. Вот только жиголо не заглянет на огонек. Был красавчик Арман – да весь вышел.

Хотела смолчать, да не смогла.

– Он… Кампо мне письмо прислал. Пишет, что сумеет все объяснить…

Усач повел крепкими плечами.

– Этот что угодно объяснит, говорлив! Только все слова – мимо, когда человеку в спину стреляют. Дуэль, как я понимаю, нечто совсем другое. А еще аристократ, голубая кровь! Я еще думал, отчего их простой народ не любит?

Поглядел на подругу-гитару, затем бросил взгляд на пустой столик, что справа, потом – на равнодушного ко всему бармена.

– Вы, мадемуазель, сидите, как сидели, я тихо буду говорить… Привет ваш той девушке, которая про летчиков поет, передали. У нее все по-прежнему, а парни без дела не сидят. Лишь бы ее из жестянки этой на их планету не перевели. Пока все понятно?

Мод Шапталь еле заметно кивнула. «Южный ветер рассвет приносит. Ждем команды и улетаем…»

Бонис наклонился вперед.

– А потому у нас с товарищами к вам вопрос. Вы, мадемуазель, намекали, что к бошам можете поехать. Так вот, Цеху подмастерьев очень нужен свой человек в Рейхе. Если согласны, объясню, как и с кем связаться.

Девушка невольно усмехнулась. Пьер Вандаль – шпион, чем она хуже? А если черное мельничное крыло догонит, значит вместе и пропадать.

– Согласна!

Ключи в сумочке еле заметно звякнули.

2

Темно-лиловый «Опель-Олимпия» (две двери, широко расставленные фары-глаза, серебряный дискобол на радиаторе) скучал в густой древесной тени. Маленькая площадка на горной дороге, густой заповедный лес, а над всем этим – голая скалистая вершина. День выдался жаркий, но здесь, вдалеке от залитых солнцем долин, царила прохлада.

Двое молодых людей в одинаковых костюмах стояли возле авто и курили. Еще двое расположились прямо на редкой траве, но чуть подальше. Один, лет двадцати, заметно выше ростом, одет модно и даже с некоторым вызовом по последней парижской моде. Левая рука – на перевязи, узкая лента, черный шелк. Второй, в простой альпийской куртке, несколькими годами старше, невысок, но пошире в плечах. Оба светловолосые, почти на одно лицо. Не спутаешь, но удивишься.

Беседовали негромко, иногда переходя на шепот. Старший казался сдержаннее, младший то и дело сжимал кулаки. Главное уже сказано, тяжелая артиллерия отгремела. Арьергардный бой.

– В Баварии я бы отдал тебя под суд, – молвил король Август Первый. – Кем ты себя вообразил, Зигфрид? Вспомнил времена рыцарей-разбойников? «Gaumenspalte»! Ты еще начни людей на столбах вешать!..

Зигфрид, граф Шейерна, невозмутимо пожал плечами.

– Входишь во вкус, твое королевское? Поздно, Август, поздно! Или слишком рано… Обидно, оба мы были всего в одном шаге! Твою коронацию я бы, конечно, оспорил. Людвиг III, твой дед, отрекся, отец тоже не принял престол, значит, достоинство переходит к иной ветви, моей… Но это, Август, теория.

Нибелунг, поморщившись, извлек из кармана серебряный портсигар, щелкнул крышкой.

– Разве ты не понял? Семейный совет Виттельсбахов заранее объявил коронацию недействительной. Кто надавил на наших стариков, даже не представляю, но пели они в унисон. Все! Никто из царствующих домов теперь не признает нового баварского короля. Вот и конец нашей вендетте.

Сказать было нечего, и Август Первый промолчал. Граф между тем, закурив, вновь скривился. Не иначе табак оказался плох.

– Между прочим, главный злодей не я, а твой младший брат. Ты его не замечаешь, а зря. Вырос юнец! Именно для него старался Арминий. И не сам он это все придумал. Тем, которые в Штатах, нужна Бавария, но с послушным правителем. А ты, Август, не любишь слушать советы.

Король наконец-то нашел силы, чтобы улыбнуться.

– Я тоже не люблю, – понял его граф Шейерна. – Но мы Виттельсбахи, наш с тобой спор – семейное дело. А твой любимчик рвется в вожди, лбом стены пробивает. При тебе он так бы и остался шутом. А так – личный королевский представитель, может даже наместник, в будущем – министр германского правительства в изгнании. Я его честно пытался остановить. Ради себя самого, однако, как видишь, для общего блага. Но все, увы, зря! Нашу с тобой Баварию просто раздавили… Впрочем, есть еще один вариант.

Бросив папиросу, встал, одернул пиджак. Август последовал за ним.

Лицом к лицу.

– Ты сейчас – король без королевства и без подданных. Тебя не признал и не признает никто. Но ты – король.

Август шевельнул губами.

– Верно.

– Значит, мы это изменим.

Правая рука – вверх. И громко, во весь голос, не жалея связок:

– Да здравствует король! Augustus rex plures non capit orbis!..[50]

Выдохнул, провел узкой ладонью по лицу.

– А сейчас… А сейчас я, Зигфрид, граф Шейерна, присягну тебе и подам коронационный меч[51]. Не удивляйся, он у меня в машине, захватил с собой. Надеюсь, ты отдашь мне его обратно?

Король на миг задумался.

– Допустим. Но тогда вне закона будем мы оба, коннетабль.

Нибелунг дернул широкими плечами.

– Зато докажем, что Бавария еще жива!

* * *

– Нужен ты не здесь, а в Штатах. Станешь моим голосом, будешь общаться с репортерами и председательствовать на собраниях. Но вначале сделай так, чтобы решили, будто я исчез – пропал без вести при переходе границы. «Стапо» не поверит, но проверка займет несколько дней. А потом я переберусь за океан, но буду скрываться, потому что от природы очень осторожный и не слишком смелый. Постарайся в этом всех убедить. И постепенно собирай всех, кто верит в Баварию. Нашу будущую армию.

– Лучше, Август, возьми меня с собой, в Германию. Коннетабль не отсиживается в обозе. Уж спину я тебе прикрыть смогу.