— Очень внушительно.

Кевин щелкнул крышкой сигарной коробки и с торжеством показал содержимое.

— Ты знаешь, что это? Это зло. Это зло, которое имеет к нам непосредственное отношение. Мы потеряли всякое приличие как люди и как нация, Оскар. Мы слишком далеко зашли со своей технологией, мы потеряли чувство собственного достоинства. Поскольку это средства информации. Это шпионские средства информации. Но мы используем их, потому что хотим быть информированными.

Оскар ничего не сказал. Он никогда не останавливал Кевина, когда тот хотел исповедаться.

— Так что я избавился от всех жучков. И установил свои собственные. Потому что я — хакер, который стал суперпользователем. Я не просто взломал компьютеры. Я взломал всю окружающую среду. Я могу получить доступ ко всему, что происходит здесь, в любое время. Я — полицейский.

— Кевин, ты не собираешься уйти от меня?

— Уйти от тебя? Парень, да я был рожден для этого. Сбылись все мои желания. Но это превращает меня в монстра.

— Кевин, я не думаю, что с тобой все так плохо. И ситуация здесь… это не хаос. Она уже стабилизируется.

— Несомненно, я буду охранять для тебя порядок. Но это не общественный порядок, Оскар. Есть порядок, но нет никакого закона. Мы позволили вещам выйти из-под контроля. Мы позволили им остаться на стадии становления и сохранить непредсказуемость. Я охраняю порядок, потому что я — тайный тиран. У меня есть все, но я шпион и узурпатор. У меня нет правил. Нет тормозов. Нет чести.

— Но я не могу обеспечить тебя всем, что ты хочешь.

— Ты политический деятель, Оскар. Но ты стремишься быть лучше. Ты должен стать государственным деятелем, ты должен найти способ сделать так, чтобы у меня тоже была честь.

Телефон зазвонил. Кевин застонал, открывая лэптоп.

— А ведь ни у кого нет этого номера телефона, — пожаловался он.

— Я думал, ты уже решил эту проблему.

— Типичное замечание типичного политического деятеля. Чего я добился, так это того, что вставил ряд прерывателей, заглушек, поставил файсвол. — Кевин просмотрел сообщение на лэптопе. — Что, черт возьми, задела?

Кевин подошел к телефону.

— Да?

Около минуты он молча и внимательно слушал. Оскар пока оглядывал офис Кевина. Это был самый невероятный полицейский офис, какие ему когда-либо доводилось видеть. Портреты красоток, грязные кофейные чашки, ритуальные маски, распотрошенные компьютеры и телефоны…

— Это тебя, — объявил наконец Кевин, вручая Оскару телефон.

Его вызывал Жюль Фонтено. Фонтено был сердит. Он не мог поймать Оскара ни по одному доступному телефону. Наконец ему пришлось позвонить в полицейский штаб Коллаборатория через офис Секретной службы в Батон Руж. Он даже разозлился.

— Я приношу извинения за местную систему коммуникаций, Жюль. Тут много изменений с тех пор, как вы оставили нас. Хорошо, что позвонили. Я рад. Чем могу быть полезен?

— Ты все еще помешан на Зеленом Хью? — резко оборвал его Фонтено.

— Я никогда не был «помешан» на Хью. Профессионалы не сходят с ума. Я имел с ним дело.

— Оскар, я уволился. Жизнь отставного меня устраивает, поэтому я очень не хотел звонить, но у меня нет другого выхода.

Что с ним случилось? Это был Фонтено, но его акцент стал намного сильнее. Создавалось впечатление, будто человек говорит через цифровой кодер «Креольский диалект».

— Жюль, вы знаете, что я всегда уважал ваши советы. Скажите, что вас беспокоит.

— Гаитянские беженцы. Ты понимаешь меня? Лагерь для гаитян.

— Вы сказали «гаитяне»? Вы подразумеваете черных франкоговорящих туземцев Карибского моря?

— Верно! Верующие из Гаити. Хью предоставил им политическое убежище. Построена небольшая образцовая деревня в глуши штата. Они живут теперь в наших болотах.

— Я слышу, Жюль. Эвакуации при стихийном бедствии, гаитянские беженцы, размещение, убежище, французский язык, это очень похоже на Хью. Так в чем проблема?

— Хорошо, дело не в том, что они иностранцы. Религиозные иностранцы. Черные, вуду, религиозные беженцы, многие говорят на креольском диалекте. Но в этом есть еще что-то. Хью сделал что-то странное с этими людьми. Наркотики, я думаю. Или генетика. Они странно себя ведут. Действительно странно.

— Жюль, простите, но я должен удостовериться, что правильно понял. — Оскар поднял руку и начал подавать отчаянные сигналы Кевину: Запиши Это На Ленту. Открой Лэптоп. Запиши! — Жюль, вы хотите сказать, что губернатор Луизианы использует гаитянских беженцев как подопытных кроликов для поведенческих экспериментов?

— Я не поклялся бы в этом перед судом, потому что я не могу заставить всех приехать сюда и посмотреть на них! Тем более что никаких жалоб с их стороны! Они самые счастливые во всем мире гаитяне, черт побери.

— Тогда, должно, быть, нейро. Какая-то изменяющая настроение обработка.

— Возможно. Но это не похоже ни на один из известных наркотиков, о которых я когда-либо слышал. У меня просто нет слов, чтобы должным образом все это описать.

— И вы хотите, чтобы я приехал навестить вас.

— Я этого не говорил, Оскар. Я только говорю… Хорошо, полиция округа куплена, милиция штата куплена, Секретная служба не будет меня слушать. Какие-то гаитяне с бесплодного затонувшего острова! Никому до них нет дела, никто о них не заботится.

— О, Жюль, мне есть до них дело, поверьте.

— Это больше, чем я могу выдержать. Я ночами не спал, все обдумывал, как быть.

— Не волнуйтесь! Вы все делаете правильно. Мне совершенно необходимо предпринять ряд шагов. Как я смогу войти в контакт с вами? Безопасно и конфиденциально?

— Никак! Больше уже никак. Я выбросил все свои телефоны.

— И что же делать?

— Оскар, пойми, я в отставке! И я ни в коем случае не желаю, чтобы мре участие в этой акции всплыло наружу. Я здесь теперь живу и здесь же собираюсь умереть.

— Но, Жюль, так не годится! Вы же понимаете, насколько все серьезно! В игре вы или нет, но я не могу поехать в этот глухой угол без вашей помощи.

— Ладно, я не игрок.

Телефон Коллаборатория отключился. Оскар повернулся к Кевину:

— Ты записал?

— Кто этот мужик?

— Мой прежний шеф безопасности, Жюль Фонтено. Он ведал службой безопасности во время предвыборной кампании Бамбакиаса. Он вышел в отставку как раз перед тем, как я нанял тебя. Живет сейчас на протоке в дельте реки и рыбачит помаленьку.

— И потчует тебя какой-то состряпанной историей, пытаясь заманить в глухие луизианские топи?

— Точно. И я туда поеду.

— Подожди, парень! Вот ответь мне, что звучит более правдоподобно? Что Хью устроил какой-то странный лагерь на болоте или что твой бывший сторонник, который живет в Луизиане, переметнулся к Хью? Это же ловушка! Они могут тебя похитить как нечего делать! Он ведь уже пытался разок похитить тебя. Они схватят тебя и спокойно скормят крокодилам.