Штирлиц покачал головой. Везич заставил себя рассмеяться.

– Не надо, – сказал Штирлиц. – Это у вас получилось искусственно. Не проигрывайте партию в мелочах. Не сердитесь, вы симпатичны мне, только поэтому и говорю так.

– И вам не следует проигрывать в мелочах. Что значит «симпатичны»? Почему?! Ведь я наступил вам на хвост…

– Мне?

– Вы хотите сказать, что я наступил на хвост режиссеру?

– Это вы так сказали, полковник. Давайте уважительно относиться к словам друг друга.

– Но вам бы хотелось так сказать?

– Больше всего мне хотелось бы поехать сейчас на море.

– Ну что ж. Приглашаю.

– Есть конспиративная квартира на побережье?

– Несколько.

– Спасибо за предложение. Подумаю. А вам советую поразмыслить над моими словами. Вас сомнут, если вы будете продолжать драться таким образом. Может быть, следует пойти на временный компромисс? Чтобы сохранить возможность продолжать борьбу? Иными путями? В иной обстановке? Нет?

– Вы думаете, после начала войны, допусти я возможность оккупации Югославии, мне сохранили бы мой пост в полиции?

– Я так далеко не заглядывал. И вы согласились бы продолжать службу в полиции, случись война между нашими странами?

– Прежде чем ответить, мне надо знать, будет война или нет. И если да, то когда? Хватит ли у меня времени закончить первый раунд теперешней драки или пора готовиться к следующему?

«Его вопрос мне выгоден, – сразу же понял Штирлиц. – Видимо, я все время подводил его к нему. Странно, чем точнее я буду играть свою роль по возможной вербовке Везича для рейха, тем скорее я смогу ответить Москве».

– Для того чтобы ответить вам, – сказал Штирлиц, – мне надо услышать: понимаете ли вы, что мы вас обскакали и что мы сейчас можем вас смять? Это первое. Понимаете ли вы, что мой откровенный ответ на ваш вопрос, поставленный жестко и четко, должен предполагать нашу дружбу в дальнейшем?

– Вы имеете в виду мою вербовку?

– Людей вашего уровня не вербуют.

– А что же у вас делают с людьми моего уровня?

– Людей вашего уровня удобно держать в добрых друзьях. Или югославская разведка придерживается иного правила?

– Когда как… Хорошо, я подожду вашего ответа до сегодняшнего вечера, – сказал Везич. – Я ничего не буду предпринимать до сегодняшнего вечера. В восемь часов – вас это время устроит? – я жду вас в клубе «Олень», это на Медвешчакской дороге, дом девять. Уговорились?

«Соглашайся, соглашайся, – молил его глазами Везич. – Ну соглашайся же! Я тогда успею напечатать сегодня же мой материал. Потом можете делать все что угодно, все равно я вас повалю в нокдаун! Победить не выйдет, не хватит сил, но и желание похвально! В конце концов всех нас на том суде, который уготован каждому, будут судить – и если я чего-то не смог, то не оттого, что не делал, а потому лишь, что не хватило сил. Здесь уж моей вины перед богом нет, и римляне не зря прежде всего ценили изначальное желание».

– Уговорились, – сказал Штирлиц медленно, словно бы спотыкаясь на каждой букве.

«Поставит там аппаратуру, – понял он. – И получит подтверждение своей версии. Он выгадывает время, потому что готовит удар. Он хочет переиграть меня. Пусть. На здоровье. Зато я имею возможность переиграть Веезенмайера. Впрочем, все может полететь в тартарары, если Веезенмайер поедет в клуб «Олень» один. Зачем делить лавры с подчиненным? Я должен сделать так, чтобы Веезенмайер поручил этот вечерний разговор мне. Или взял меня с собой. Если он поступит иначе, я зря истратил время».