Когда Герман снова посмотрел на Дуго, лицо его уже было совершенно спокойно. Впрочем, Пилигрим, кажется, отлично понимал переживания Германа. Он внимательно наблюдал за следопытом, словно ожидал, что в ответ на его слова он поменяет решение. Пилигрим ошибался.

— Мы идем во Франкфурт, — твердо сказал Герман, — с нас уже хватит опасностей. Нас ждет клан.

— Ну что же, я думаю, Чен Ли обеспечит нас всех провиантом в дорогу, — сухо сказал Дуго.

— Отлично, — кивнул Герман, на душе у него кошки скребли.

Густав сидел на широкой скамье и увлеченно точил нож. Кремневая болванка ходила по клинку, издавая неприятный скрежет. Великан так увлекся этим занятием, что даже не заметил, как к нему подошла какая-то женщина. Услышав шорох, он поднял глаза и вздрогнул от неожиданности.

— Ой ты господи! — выкрикнул Густав. — Напугала меня до чертиков! Разве так можно подкрадываться, ась?

Женщина не ответила. Она с неподдельным интересом оглядела великана с ног до головы. Этот оценивающий взгляд заставил Густава смутиться, он сделался пунцовым. Его лицо теперь почти сравнялось цветом с его красной шевелюрой.

— Эй, ну ты чего так уставилась, ась? — нервно спросил он.

В ответ женщина деловито поинтересовалась:

— Сколько?

— Чего сколько? — опешил Густав.

— Я спрашиваю, сколько ты обычно берешь?

— За что? — не понял Густав.

— За это самое. Хватит ломаться, милый. Не зря же ты выкрасил свои волосы в такой замечательный цвет?

Густав напряг мозги, и в памяти его вдруг всплыл давний разговор с Гердой. Кажется, девушка упоминала о том, что женщины одной древней профессии красят волосы в яркий малиновый цвет.

— Я… я… — Великан не мог вымолвить даже слова от возмущения, точило выпало из его рук. — Ты что же, думаешь, я того, я этого самого…

— Если твой живчик бегает достаточно резво, я согласна заплатить.

— А-а-а! — Густав вскочил на ноги. — Я… да я женат! Да у меня жена есть!

Он сунул нож за голенище сапога и широкими шагами направился прочь.

— Подумаешь, жена, — закричала ему вслед женщина, — на нее живчика у тебя ведь тоже хватает, верно?

Густав ее уже не слышал, он почти бежал, разыскивая Германа.

Следопыт беседовал с охотником местного клана. Тот рассказывал ему о том, как безопаснее всего добраться до Франкфурта. Густав вклинился в их беседу.

— Герман! — заорал он. — Ты должен меня побрить…

— Что это ты вдруг надумал? — удивился следопыт. — Раньше вроде бы не собирался?

— Побрей меня! Скорее! — Великан оглянулся, проверяя, нет ли за ним погони.

— Да что случилось-то?!

Густав покосился на незнакомого следопыта, затем наклонился к Герману и зашептал ему на ухо. Реакция приятеля показалась Густаву очень обидной: выслушав историю, Герман захохотал, схватившись за живот.

— Ой держите меня! Ой не могу! Кому расскажи — не поверят! Герда уже об этом слышала?! Девочки, налетайте!

— Тише! Тише! — Великан принялся испуганно озираться по сторонам.

— Это просто блеск! — выкрикнул Герман. — Тебе ни за что не стоит менять эту прическу. Судя по тому, что ты мне рассказал, она тебе идет.

— Ну чего тебе стоит меня побрить? — заныл Густав.

— Ладно-ладно, успокойся. — Увидев, что великан расстроился всерьез, Герман обернулся к охотнику: — Ты меня извини, я на некоторое время отлучусь, только побрею Черного Принца — и немедленно вернусь. Его, видишь ли, стали беспокоить блохи.

— Черного Принца? — вытаращился охотник. — Но ведь Черный Принц давно умер?

— Этот парень — его новое воплощение, правда, исключительно уродливое и глупое, — пояснил Герман и, продолжая смеяться, потянул обиженного Густава за собой…

Вскоре великан уже щеголял сверкающей на солнце бритой головой, походившей на нелепую мутировавшую тыкву. Густав шлепал себя по лысине и счастливо улыбался.

— Эй, лысый! — окликнул его кто-то, когда он прохаживался по центральной улочке деревни Лиственников.

Великан обернулся и встретился взглядом с той же женщиной, которая общалась с ним раньше.

— Чего тебе?! — довольно грубо поинтересовался Густав — настроение у него мгновенно испортилось, улыбка сползла с лица.

— Мое предложение остается в силе, — сказала женщина и подмигнула великану.

— Вот черт! — вскричал Густав и кинулся прочь…

Герман несколько раз собирался с силами, чтобы поговорить с Гердой, но, когда она попадалась ему на глаза, его решительность куда-то исчезала. Следопыт отчаянно злился на себя, но начать разговор так и не мог. В очередной раз помянув дьявола и всех его родственников вплоть до седьмого колена, он уселся на бревнышке возле дома старосты и решил провести ревизию вещмешка. Как это обычно бывает, помянутый не ко времени Сатана не преминул явиться. Конечно же не лично — прислал своих адептов…

Ударил оглушительный взрыв, и к небу из-за частокола взметнулись комья земли. Герман вскочил на ноги. Повторный взрыв грохнул у самых ворот. Этот был намного мощнее предыдущего. Следопыт почувствовал, что в голове у него словно разорвалась бомба, в ушах зазвенело. И тут же послышалась стрельба. А через мгновение в шум перестрелки ворвался протяжный вой «ревуна», оповещавшего жителей деревни о нападении.

На улицах началась жуткая суета. Мужчины бежали к стенам, заряжая на ходу автоматы и арбалеты. Женщины с детьми спешили на холм, к развалинам замка, чтобы укрыться там от неизвестной опасности.

— Что происходит? — Герман схватил одного из местных жителей за руку.

— На нас напали! — выкрикнул тот.

— Вижу, что напали. Кто?!

— Откуда мне знать?! — Местный выдернул руку и побежал к стене.

— Проклятие! — выругался следопыт и ринулся следом.

Стрельба стихла, не успев начаться. Охотники клана забирались на стену, лезли на смотровые вышки. Возле самой стены Герман наткнулся на Густава. Лысый великан в задумчивости глядел вверх. Лиственники толкались вокруг него, отчаянно ругаясь, — Густав частично перекрывал проход на стену, но с места не двигался.

— Там это… говорят, Меганики, — выдавил великан, — а я вот думаю: на стену лезть или нет?

— Лезь! — рявкнул Герман. — Я за тобой!

Они побежали по деревянным настилам наверх. Несколько Лиственников внизу расчехляли старые минометы. На вышках тоже было заметно какое-то движение.

Герман выглянул из-за края стены и скрипнул зубами от ярости — все тот же враг. Вдоль леса перебегали маленькие фигурки Мегаников. Не меньше десятка залегло в траве, прикрывая троицу, тащившую к деревне большой деревянный ящик. Герман взвел курки двустволки.