На простом, фаянсовом блюде лежало печенье, от него и пахло пряностями. Регина пришла к кузену утром. Рав Горовиц собирался в японское консульство. Регина, неожиданно робко, спросила: «Ты уверен, что тебя примут?». Кузен повернулся от зеркала:

– У меня рекомендательное письмо от первого секретаря американского посольства. Чашку кофе они мне нальют, не беспокойся, а с остальным… – Аарон тяжело вздохнул. Его собственная страна, наотрез, отказалась ставить визы евреям, не имеющим вызова от родственников.

– То есть почти никому, – подытожил Аарон, приведя в квартиру напротив синагоги доктора Судакова. На газовой плите стояли кастрюли с обедом. Авраам, приподняв крышку, одобрительно заметил:

– Куриный бульон, с домашней лапшой, котлеты. Словно я под крылом госпожи Эпштейн, дома, в кибуце. Ты готовить, что ли, научился? – он подтолкнул Аарона. Рав Горовиц коротко улыбнулся:

– Регина приходит, ухаживает за мной, обеды варит… – Аарон сказал кузине, что пошлет телеграмму отцу, в Нью-Йорк:

– Ты получишь вызов, – наставительно заметил рав Горовиц, – вернешься обратно в Ригу, и отправишься в Америку… – он осекся, вспомнив, что в Европе идет война. Дальше Стокгольма, Регина, одна, все равно бы не уехала.

Серо-голубые глаза кузины похолодели:

– Я намереваюсь жить в Палестине, – отчеканила девушка, – я сионистка, и… – рав Горовиц, обычно, держал себя в руках, но девчонка была семьей:

– Нечего стесняться, – сказал себе Аарон, – ей едва за двадцать. Она не знает, о чем идет речь, нигде не была… – он присел на подоконник. Над крышей синагоги кружились белые голуби.

– Вот что, – наконец, заметил, Аарон, – тебе двадцать один, а мне тридцать. Я последние четыре года работаю в Европе. В Берлине, в Праге, в Польше… – он повертел сигарету:

– Регина, не упрямься. Ты отправишься в Стокгольм, и подождешь Меира… – на столе лежал альбом, в потрепанной обложке. Регина видела фотографии своего дяди, кузена Меира, и кузины Эстер, с близнецами, вырезку из кинематографического журнала, со снимком покойной тети Ривки, на церемонии вручения «Оскара». Регина рассказала кузену Аарону о сестре. Рав Горовиц отозвался:

– Кузен Теодор мне писал, из Парижа. Его невеста, мадемуазель Аржан, тоже сирота, в погромах родителей потеряла. Она из-под Белостока… – Регина открыла рот: «Аннет Аржан. Я видела ее фильмы. Она француженка…»

– Еврейка, – устало ответил рав Горовиц, – она Гольдшмидт, на самом деле. Ей фамилию доктор Генрик дал, в детском доме, в Варшаве… – Аарон посмотрел на смуглые, зарумянившиеся щеки кузины:

– Они похожи, только Регина ниже ростом. Что мне Теодор сообщил? Правильно, мать мадемуазель Аржан звали Басей, Батшевой. Александр, которого она вспомнила, это Горский. Господи, неужели такое возможно? – Регина, разумеется, собралась во Францию, чего Аарон никак не мог позволить. Оказалось, что у кузины такой же упрямый характер, как и у Эстер. Аарон вспомнил, как Меир и сестра орали друг на друга, подростками. Регина стукнула кулаком по столу:

– Это может быть моя сестра, родная! Как ты не понимаешь, я должна ее вывезти из Франции. Тем более, ее жених без вести пропал… – Аарон отрезал:

– Найдется, кому туда отправиться, без девчонок. Ты не была в Германии, а я в Берлине два года прожил. Я видел Дахау, дорогая моя. Слушай меня, и делай, что я говорю.

Кузина поджала губы:

– Ты не можешь мне запретить ехать в Палестину, Аарон. Все евреи должны собраться в Израиле… – Регина увидела, как опасно заблестели темные, красивые глаза: «Он только с виду мягкий, – поняла девушка, – он умеет настоять на своем».

– Не ехать с комфортом, – ядовито сказал рав Горовиц, – а тайно, с поддельными документами, пересекать государственные границы…

Регина попыталась сказать, что в группе Бейтара есть и другие девушки.

– Я тебе не разрешаю, – заключил рав Горовиц, – больше обсуждать нечего.

Приведя кузена Авраама, домой, с вокзала, за обедом, рав Горовиц услышал еще об одном новом родственнике.

– Отличный парень, – одобрительно заметил доктор Судаков, – я вас познакомлю… – Авраам жадно ел:

– Когда я еще кошерную курицу попробую, до Израиля… – он поднял рыжую голову:

– Максим сказал, что у него дела, в городе… – Авраам, на каунасском вокзале, ожидая кузена под часами, недоуменно спросил:

– Какие дела? Ты здесь в первый раз, нелегально перешел границу, языка не знаешь… – Волк, сдвинув кепку на затылок, покуривал папироску. Длинные, ловкие пальцы стряхнули пепел. На забитом перроне пахло гарью и цветущими липами. Наверху, в репродукторе, играла музыка. Волк выбросил окурок:

– Я нигде не пропаду, пан Авраам. Надо понять, с кем придется, так сказать, сотрудничать… -оглядевшись, он велел:

– Дай мне адрес раввина Горовица, а с остальным я разберусь. Где здесь рынок? – голубые глаза улыбались. Дизель наполняли пассажиры. Всю дорогу от Вильнюса до Каунаса они простояли в тамбуре вагона.

Авраам вырвал из блокнота лист бумаги:

– Я тебе начерчу. Что ты покупать собрался, у тебя денег нет… – сунув руку в карман, Волк вытащил пачку купюр, с литовскими буквами:

– Как это нет? – удивился Максим:

– Вот они, передо мной… – красивые губы усмехнулись:

– Кошелек давно на путях валяется, где-то в пригороде. Пассажиры здесь тоже беспечные, как и в столице моей социалистической родины. Никакой разницы, – приняв бумагу, Волк похлопал Авраама по плечу: «Завтра увидимся».

Он, гуляющей походкой, направился к привокзальной площади. Доктор Судаков покрутил рыжей головой: «И не поспоришь с ним».

За печеньем и кофе Аарон рассказал Аврааму о своем плане. Первый секретарь американского посольства объяснил раву Горовицу, что Япония имеет право поставить транзитные визы, для проезда через территорию Маньчжоу-Го. Мистер Уоррингтон развел руками:

– Обычно подобные документы выдают на основании существующей визы в страну, куда направляется путешественник, но, может быть, вам удастся уговорить японцев. Помните, мистер Горовиц, русские войдут в Литву через неделю, не больше. Людей с визами они трогать не станут, пропустят через свою территорию, в Маньчжурию, и дальше… – куда дальше, Аарон пока не знал. Рав Горовиц, бодро сказал себе:

– На месте разберемся. Главное, чтобы японцы согласились. Маньчжурия большая страна, можно затеряться. На востоке сейчас безопасней, чем на западе… – Уоррингтон выдал ему рекомендательное письмо для консула Японии в Литве, господина Сугихары: «Это все, что я могу сделать, мистер Горовиц».

Аарон, искренне, поблагодарил первого секретаря. Рав Горовиц мало надеялся на успех, но стоило попробовать. Он вспомнил, что кузен Наримуне в Стокгольме, послом по особым поручениям:

– Может быть, связаться с ним? Хотя, что он сделает? Он не нарушит правила выдачи виз. Если бы речь шла об одном человеке, а здесь тысячи беженцев… – разобравшись с японцами, Аарон хотел послать телеграмму отцу и Меиру. Он оставил кузину, замешивающей тесто, на кухне. Регина хотела сделать печенье, к обеду. Она познакомилась с доктором Судаковым вечером, на встрече группы, в синагоге. Утром Авраам пошел в тир, проверять, как стреляет молодежь. Услышав, что мадемуазель Аржан может оказаться сестрой Регины, кузен хмыкнул: