– Я помню. Назови.

Бухгалтер немного подумал. Затем карандашом написал цифру с несколькими нулями, повернул газету так, чтобы Монах мог ее видеть.

– Не много?

– Нормально. К тому же накладные расходы я включил в сумму. За это – в самый раз. Слишком серьезные меры безопасности. И деньги сразу, иначе наш разговор на этом и закончится.

– Где?

– На Чаринг-Кросс. Старый вариант.

Монах, для вида, подумал. Собственно говоря, на такую сумму он и рассчитывал, но сразу соглашаться тоже нельзя – никакая победа не должна доставаться слишком легко, иначе такой победе не будет цены.

– Хорошо. Но за такую сумму ты сделаешь одну работу для меня.

– Какую?

– Нужно навестить одного человека. Террориста. Он скрывается. Скорее всего, в Дублине. Опасается возмездия после того, что сделал. И еще…

– Имена?

– На первой странице. Подчеркнуто карандашом.

Бухгалтер перевернул страницы газеты, прочитал…

– Интересно… Тут пишут, что он отошел от террористической деятельности…

– Такие, как он, никогда не отходят. Тебе это известно не хуже меня. Он такой же, как мы, только играет на другой стороне поля, за другую команду. Поэтому он опасен.

Теперь некоторое время помолчал, обдумывая ситуацию, Бухгалтер.

– Хорошо. Когда?

– Как можно быстрее. Времени нет.

– Способ?

– На твое усмотрение. Неважно. Главное, чтобы наверняка.

Бухгалтер свернул газету…

– Если вы ее прочитали, сэр, можно…

– Не возражаю, – кивнул Монах.

Первым ушел Бухгалтер – просто вышел в двери, или врата, и растворился в серой хмари обычного британского дня. Монах, доев свой «ленч работяги», через десять минут последовал за ним. Основную фазу операции можно было считать начатой – наполовину, потому что нужен был еще один исполнитель. Но с тем будет проще – тому достаточно только правильно приказать.

Снова оказавшись в аэропорту, Бухгалтер взял чистый листок бумаги, выписал подчеркнутые тонко очиненным карандашом буквы. Буквы сложились в имена…

27 июня 1996 года.

Белфаст, Северная Ирландия

К дому я вышел не сразу – покрутился вокруг, на всякий случай – уже привычка. Без проверки появляются только дураки – вот он я, стреляйте. Дело в том, что у католиков в полиции тоже есть осведомители, вполне возможно, информация о том, что констебль Кросс отстранен, разошлась по городу. А раз отстранен – значит, оружие отобрали. Конечно, в то, что у меня совсем нет оружия, никакого, кроме служебного, никто не поверит – не дети, в конце концов, – но вот подъехать к дому и попытать счастья вполне могут. Мало ли…

Но никаких признаков того, что у дома на меня кто-то устроил засаду, не видно. Район заселенный, пустующих домов, в которых можно спрятаться, нет. Машин подозрительных – в этом случае предпочитают небольшие фургончики коммунальных служб, там людей из ИРА тоже до черта – нету…

Больше всего меня убедила фигура миссис Малруни на крыльце – старушка очень зорко высматривала все, что происходит на улице, поскольку иных «развлечений» в ее одинокой старости нет. Даже если чужая кошка на улице появится, она и то заметит…

– Доброго дня, миссис Малруни! – вежливо поприветствовал ее я, подойдя поближе. – Что нового произошло?

– О, много новостей, мистер Кросс, – откликнулась миссис Малруни, которая была рада вообще возможности с кем-нибудь пообщаться и выложить последние сплетни. – Я уж думала, что вы попали в беду. Хотите чаю?

– Нет, спасибо. А почему вы так подумали?

– Вчера сюда приезжал человек… Верней, их было трое, один оставался в машине, а двое говорили со мной. Машина такая большая черная – ну, по новой моде. Полноприводная…

– Понятно, – вздохнул я, – и что они говорили?

– Один из них молчал, а второй мне нахамил. Ужасный грубиян, хуже молодых.

– Они поднимались ко мне?

– Они хотели, но я запретила. Таким хамам нечего делать в моем доме! Они мне даже осмелились угрожать, но я сказала, что если у них нет ордера от судьи, то они могут убираться ко всем чертям! Такие грубияны!

– И о чем же они спрашивали?

– Они спрашивали про вас – когда вы были в доме последний раз и что делали? С кем уехали? Но я сказала, что спала и ничего не видела! Представляете – они осмелились сказать, что я не люблю Британию!

– Негодяи…

Вот это они и вправду зря сказали. Миссис Малруни была вдовой бригадира полка герцога Йоркского, погибшего много лет назад в Индии во время очередного мятежа. Так что – и в самом деле, попридержали бы язык…

— Вот-вот. Правильно вы сказали – негодяи, самые настоящие.

– А больше они не появлялись?

– Нет! Иначе бы я заметила. И вызвала бы полицию – пусть их проверят. До чего докатилась наша власть, совсем никого не уважают. Я вот помню, когда мы с Дэном жили в Равалпинди…

Я стоически, раз в шестой, выслушал эту историю, чтобы не обижать старушку.

– Хорошо, миссис Малруни… Тогда я, пожалуй, поднимусь наверх…

– Да, мистер Кросс… Приходил еще один человек. Сегодня…

– Кто, миссис Малруни?

– Тот самый молодой констебль, которого вы представили мне как своего нового напарника. В отличие от этих, он был очень любезен.

– Давно?

– Да час назад… Он пьет чай на моем этаже, я не могла отказать ему в любезности…

Один маленький плюсик в пользу Грея. Хороший констебль получается лишь из тех, кто может ладить с людьми, а не идет напролом, запугивая и оскорбляя. Видимо, Такер про это забыл – а может, и не знал никогда. Конечно, от общения с разным криминальным контингентом рискуешь перенять некоторые их привычки, но именно этого допускать и нельзя.

— Спасибо, миссис Малруни… Вы мне очень помогли.

– О, всегда пожалуйста, мистер Кросс…

Грей сидел в маленькой уютной гостевой и даже не смотрел в окно. Повязка на лице делала его похожим на сумасшедшего пирата…

– Пошли. Напарник…

Первым делом, оказавшись у себя наверху, я полез на чердак и вооружился. Взял точно такой пистолет, как тот, что у меня изъяли – восемнадцатизарядный девятимиллиметровый «браунинг», полностью из стали, не оригинал, а канадского производства, с пятидюймовым стволом и доработанной рукояткой. Пистолет лежал на самом верху, уже в кобуре, хорошей кобуре из желтой толстой кожи и с креплениями для ношения под мышкой и на поясе. Надел – и сразу почувствовал себя в своей тарелке.

Достал и еще два пистолета – оба от NAA, девять миллиметров. Смертельно опасное оружие, сочетающее в себе поразительно малые габариты и мощный для такого маленького пистолета короткий девятимиллиметровый германский патрон. Креплений у меня для них не было, поэтому просто положил их в карманы, под обе руки и спустился по лестнице вниз. Грей мрачно наблюдал за моими приготовлениями.