Мнение польской «рафинированной интеллигенции» на предмет улучшения отношений с Россией четко сформулировал известный диссидент и общественный деятель Ян Платер-Гаевский еще в 1988 г.: «Пока психологический подход поляков к Советскому Союзу не изменится, любые позитивные изменения будут недолговечными. Пока не будет полностью признана моральная, юридическая и экономическая ответственность Советского Союза за действия, совершенные в период с 1939 г. по 1960-е годы, пока этого не будет сделано, даже самая лучшая система не будет достаточно хорошей»[245].

Как видим, речь идет об «экономической ответственности» не только за Катынь и Варшаву, но и «по 60-е годы».

Девяностолетний патриарх польской литературы, нобелевский лауреат Чеслав Милош публикует в журнале «Новая Польша» (№ 7/2001) свой короткий, но блестяще написанный фрагмент под названием «Россия» из книги «Родина Европа». Милош хочет разобраться в истоках нашей нелюбви друг к другу. «Начало всему — шестнадцатый и семнадцатый век. Польский язык — язык господ, к тому же господ просвещенных, — олицетворял изысканность и вкус на востоке до самого Полоцка и Киева, Московия была землей варваров. С которыми — как с татарвой, вели на окраинах войны…»[246].

Поляки уже пять веков рассматривают русских как недочеловеков. Вот, к примеру, граф А. Млоцкий писал, что наместник в Польше великий князь Константин Павлович представляет собой «тип настоящего монгола». Генеральша Наталья Кицкая в своих мемуарах о восстании 1830 г. писала: «…полковник Муханов, начальник штаба русской армии, осаждавшей Варшаву, типичный москаль татарского происхождения, с острыми скулами лица и хитростью дикого сына пустыни»[247].

Забавно, что знания поляков о русских были на уровне «пархатых казаков». Так, великий князь Константин в самом лучшем случае был на 1/16 русским, а на 15/16 немцем.

Но поляков с детства учили, что русские — это монголоиды. Древнерусского государства, созданного потомками Рюрика, для поляков не существовало. Почему? Да потому, что история была таковой, каковой в данный момент нравится пану. Никаких русских княжеств в Червонной, Белой и Малой Руси никогда не было. История там начинается в XVI веке с приходом панов.

Да и вообще для большинства панов Русь — это Кресы. А там жили русские схизматики. Замечу, что до разделов Речи Посполитой поляки практически не использовали слов «украинец» и «белорус». Их ввели в употребление с корыстными целями уже после вхождения в состав Российской империи. А до этого Малороссия была Русью, и управлял ею воевода Русский.

А за пределами Крес русских не было, там жили какие-то москали, то ли угрофинны, то ли монголоиды. В XIX веке некоторые «политкорректные поляки» переименовали москалей в россиян.

Публицист Олег Неменский писал: «Поляки не помнят русского „золотого века“, они не помнят русского единства и для них его просто нет. А то, что оно есть для самих русских, вынуждает их к активному отрицанию русскости. Русских нет, есть россияне, украинцы и белорусы. Русской земли нет, есть российская и польская, на которой живут украинцы и белорусы. И т. д. Так, даже в самом польском языке невозможно выразить существование русского народа. Например, как перевести на польский язык фразу „70 % россиян составляют русские“? Дословный перевод невозможен. Для поляков русских просто нет»[248].

А вот редкий архивный документ — обращение к царю Александру II польского шляхтича из Подолии: «Августейший монарх!.. Русь соединилась с Польшей торжественным и добровольным Люблинским договором, целыми поколениями принимала формы родственной цивилизации. Образованность и общественная жизнь ее с незапамятных времен запечатлены характером исключительно польским! Источником силы и сохранения польского элемента, независимо от последовавших политических переворотов, есть лежащая в основании его идея народного представительства и гражданской свободы! В продолжении последнего полувека политика, противная господствующему в этом отношении духу, бывала причиной непрерывного раздора, которого безвыходное положение глубоко беспокоит всякого благомыслящего гражданина. Дворянство Подольской губернии всеподданнейше просит Ваше Императорское Величество об устранении упомянутого положения Августейшею Волею Своею! Исключительное ведущее к этому средство Дворяне Подольской Губернии усматривают в восстановлении Административного единства Польши со включением в состав ее Западного края, и с полным уважением прав вызванного в настоящее время на поприще общественной деятельности местного сельского населения»[249].

Обратим внимание, не Белая с Малой Русью вошли в состав Речи Посполитой в 1569 г., а просто Русь, вся Русь!

Недавно в Польше издали альбом фотографий «Культура Кресов». Так там изображены памятники исключительно польской культуры и ничего, напоминавшего бы о непольском культурном наследии этих земель.

О каком примирении с поляками может идти речь, когда много поколений русских людей считали главными противниками в деле восстановления русского единства ляхов, а по мнению ляхов, главными противниками восстановления Речи Посполитой в границах 1772 г. всегда были русские.

Польское руководство постоянно твердит о диалоге с Москвой, но фактически идет разговор о том, что, мол, позволено Юпитеру (пану), то не позволено быку (хлопу). Панам позволено заключать пакт о нападении с Гитлером, а русским нет. Паны могут пригласить Геринга в Варшаву, а Беку ездить в Берлин и делить Украину с Гитлером, а вот русские — преступники, они пригласили Риббентропа в Москву, а Молотов ездил в Берлин.

Надо ли говорить, что если диалог Москвы и Варшавы пойдет на равных, то все польские претензии автоматически рухнут как карточный домик.

На мой взгляд, лучшим проявлением польского реваншизма является фильм Анджея Вайды «Катынь». О том, что офицеры Красной Армии и войск НКВД представлены там дегенератами, я уж не буду говорить — это норма для поляков. Интересно другое, чего не заметили ни российские полонофилы, ни патриоты.

В фильме действие происходит в собственно Польше, оккупированной немцами, и в Кресах, то есть в Белоруссии и на Украине, занятых Красной Армией. Так вот в Кресах снято два десятка массовых сцен, в которых действуют одни поляки и ни одного украинца или белоруса. Представим себе немецкий фильм об оккупированном Смоленске в 1942–1943 гг., где на улицах города будут исключительно немцы. В Германии никогда не снимут подобную чушь. Зато Вайда показывает, как по улицам неизвестного города в Кресах ездит советский агитационный автомобиль с радиостанцией и на польском языке обращается к полякам. Да с какого перепугу? Там и до войны поляков было не более 20 %, а после 17 сентября 1939 г. и тех половина разбежалась.